Кроме храпа, Данк был грешен грабительской политикой. Он украл у меня часа полтора добросовестного изложения моей биографии. Вскоре после того, как мы покинули Дианар, я подъехал к нему стремя в стремя и попытался задавать глупые вопросы. Данк некоторое время ехал молча, о чем-то размышляя, а потом предложил: "Давай насладимся дорогой и простором, а вечером, на стоянке, я тебе все расскажу." Я терпел часа два, до смены лошадей, и еще часа два, до дневного привала, и весь дневной привал, и обед, и полуденный сон, которым мне не спалось, и еще два часа, и еще два, и разбивку лагеря, и приготовление ужина, и ужин, а когда настало счастливое время обещанной беседы и я простодушно раскрыл рот, оказалось, что Данк давно в палатке и спит, как младенец. Дитя бога грома, надо полагать.
И теперь моим единственным собеседником оказался здоровенный том "Хроник Домена". Впрочем, вряд ли Данк мог быть точнее и лаконичнее. Я вздохнул, на этот раз с удовольствием предвкушения и снова раскрыл книгу.
"В оборот 1498 принял принц Хирам цвет Зеленый.
В оборот 1506 принял принц Хирали цвет Голубой.
А Желтый цвет держал тогда принц-бастард Вейген, а Оранжевый принцесса Амери, и как не было у Вейгена-бастарда права на трон, прекрасная же Амери не принадлежала роду Селекса, то и право престолонаследия было за Линией Холодных Цветов. Обидно то было Амери, а пуще того обидно, что бастард стоял впереди нее по цвету, но отвагу Вейгена преувеличить нельзя было, и так говорил благородный Денхир:
"Мало брату моему почестей было бы, даже если б я отдал ему венец свой, но и венца ему не дождаться. Так пусть же получит могучий Вейген все, что вправе получить, а сверх того - любовь мою."
Вняла прекрасная Амери словам супруга и примирилась с принцем-бастардом."
И примирилась. Скупые слова. В них скрыто несколько лет вражды, интриг, незаметных подножек - вместо того, чтобы наслаждаться долгожданным миром. Я вспомнил слова Данка: "...и в любой семье, где не дерутся за плащи и венцы, его корка хлеба так же гарантирована, как моя или твоя."
"В оборот 1508 вновь двинулись с юга волчьи всадники. Вошли они на земли варваров Оранжевого домена и пригрозили разрушить города и сжечь скудные посевы. У самых стен Сандерклиффа стояли они. А стены были крепки и высоки, и пелось в песнях, что Предначальные Гномы помогали детям Туманного Берега тесать камни и возводить могучие башни. И не было на всей изведанной земле крепости более могучей, чем Сандерклифф, хотя по неприступности спорили с ним горные твердыни Желтых Гномов, древнейшего племени из горных, по мощи стен не уступал непревзойденный Дэдлок, а по силе защитников соперничал с ним дивный Лориделл, сокрытый чащами и потаенным чародейством Зеленых Фейери, что у нас зовутся Светлыми Эльфами. И смеялся со стен богатырь Рагнахалль, Белый Владыка прибрежных охотников, и говорил так:
"Отважен ты, славный Ангкха-Даум, прозванный Багровый Бич, неисчислимы орды твои, что ведешь ты на север, но кажется мне, что мужество твое победило твой рассудок, и ныне блуждаешь ты во тьме безумия. Пять и еще три Знамени развернуты над Сандерклиффом, два развеваются на перевалах. Четыре пальца на правой руке согну я; и стены крепости потемнеют от оружия защитников, и солнце отразится в золотых их волосах. Четыре пальца на левой руке согну я; и выйдет из пещер за Сандерклиффом, из туманных горных долин выйдет ровно столько же могучих бойцов, а лунный серебряный свет затмится блеском их клинков. Два больших пальца подниму я к небу, и спустятся с перевалов закованные в медь белокурые гиганты, озаряя путь свой факелами, и звезды рухнут с хрустального свода небес от грохота их шагов. Погибнут под стенами Сандерклиффа отважные твои гоблины, взвоют перед смертью быстроногие волки, будут метаться в багровых чародейных муках орколаки-оборотни... Немногие уцелеют из войска твоего, а твердыни моей им не взять. И в каждом городе Домена ждет их прием не лучше. А если и удастся тебе занять замок послабее, знай, Ангкха-Даум: не найти тебе там ничего, кроме стен да пустых пивных бочек. Ибо презираем мы богатство, и счастье свое видим в славных битвах. Сам я пью не из золота, а из черепа, ем не с серебра, а с глины, что прах предков моих, сплю не на шелке, а на шкуре черного мэгаута, коего задушил в день коронации голыми руками. Нечем тебе здесь поживиться, разве что хочешь ты звоном стали потешить дев битвы, наполнить ароматной кровью их рдяные кубки. Подумай же, Ангкха-Даум, подумай хорошенько!"
И витязи его вторили ему хохотом со стен.
И ответил отважный Ангкха-Даум:
"Не за битвой и добычей пришел я сюда, брат мой Рагнахалль, а за дружбой и союзом. Веду я войско на север, на далекий север. Золото возьмем мы на Белых Пристанях, серебро в Дианаре, медь в Лагоре, славное оружие в Ингерраре, крепкую броню в Дэдлоке, самоцветы в Сапфире. Нужен мне друг и союзник, непобедимое войско мне нужно для похода. Никто не поможет мне в замыслах моих больше тебя, о Рагнахалль. Пойдем вместе к берегам белокожих трусов, отнимем у них власть и жизнь! Но если не склонишь ты ухо к этим словам, я возьму союз с тобой силой. Гоблины мои отравят воду и рыба умрет. Волки мои распугают дичь и мясо уйдет от тебя. Орколаки сожгут посевы - не будет у тебя ни пшеницы для лепешек, ни ячменя для пива, а дым пожаров разгонит птиц. Разрушим мы деревни, крестьян беззащитных убьем. Разорение придет на твою землю. Наступит зима, голод и холод возьмут твои замки без помощи воинов моих. А мы будем есть вырванное из рук детей твоего народа, греться у костров, сжигая пустые хижины. Придется тебе выйти из голодных замков, сразиться с моими сытыми воинами там, где я захочу. Тогда врагом ты будешь мне, а народ твой сполна заплатит мне за поражение у Ингеррара. И чтобы спасти народ свой, возьмешь ты союз со мной, но дорого заплатишь за него, а сейчас он предлагается тебе бесплатно и с немалой честью. Подумай же, Рагнахалль, подумай хорошенько!"
И орды его согласно молчали, сдвинув Красные Знамена вокруг вождя.
Неподвижно стоял могучий властитель Рагнахалль, не проронил он ни звука. Долго так стоял он, а потом молвил:
"Принимаю я слова твои, Ангкха-Даум, беру я союз с тобой. Знай, что не угрозы склонили меня к тому, а забота о людях моих, о том, что лучше будет для них. Вы, орки, рождаетесь кочевниками, походная жизнь для вас просто жизнь; иной вы и не ведаете, а мы народ оседлый. Беспредельны Волчьи топи, где разбиваете вы свои шатры, а дети Туманного Берега превыше всего ценят тепло родных очагов. Не будут довольны мной боги Высоких храмов, если обреку я стариков и детей слушать вой зимнего ветра, позволю остыть очагам, что не гасли десятки оборотов. Пятнадцать чернобортных кораблей дам тебе я, пятнадцать тяжелых кораблей-драконов, пятнадцать Знамен славных бойцов пойдут на север. Два могучих витязя поведут их: отважный Сохрир Стальная Ладонь и сын мой, Хальгар по прозванию Хальгар Три Меча. Сам я стану на носу первого дракона, я, Рагнахалль Череп в Руке. Будет со мной славный клинок, обреченный успеху в приступах, Темный Меч Саммахим, что достался мне от отца, Рагнира Костер Смерти. Так я сказал, так будет, если станешь ты мне братом и не скажут вовек, что старый Рагнахалль испугался войны и пошел за лихим орком, как овца идет за бараном. А если ты думаешь так, то встретимся тут же в смертном поединке, а потом битва народов наших решит, кого слушали боги сегодня."
Выступил вперед Ангкха-Даум, поклонился Властителю Рагнахаллю и сказал так:
"Боги слушают, боги говорят твоими губами, о Рагнахалль. Ты мой брат, ты мой старший брат. Никогда не поставлю я себя перед тобой, никогда не назову себя выше, никто не усомнится в отваге твоей. Лучшая часть добычи будет твоей по праву. Вот красной кровью своей, цветом моей родины скрепляю я эти слова."