Это машина вильнула, но Ковальски ее сразу же выровнял.
— Да, а Геката провозгласила себя богиней чародейства в Элладе. Местные про неё легенд напридумывали, да… наверное, продолжала свои эксперименты с нежитью артефактами. В целестийских записях есть кое-что про её творения, которые с тех пор там и сям вслывали в этом мире — всегда очень опасные. Кое-кто из её последователей пытался потом вернуться в Целестию и попался кордонщикам. Так вот, из того, что они болтали про свою хозяйку… на смертном одре она совсем сошла с ума: всё говорила, что хочет разбудить своих братиков. А любимицей своей звала ужасное, созданное при экспериментах с нежитью, многоглавое чудовище. Гидру. Только вот никто эту гидру не описывал — а я уверена, что вот это… слышишь, вот это оно и есть.
Надо было срочно спросить что-нибудь умное, а то Дара взяла такой учительский тон, что Кристо себя застыдился.
— Дык, а… как это гидра, чудовище то бишь… и браслет тоже?
В зеркале он увидел, как Дара закатила глаза.
— Кое-кто в Целестии был сыном дракона и человека…
— Но браслет же!
— Тебе какая разница? У браслета мог быть животный облик. Или была простая змея, которая под воздействием браслета стала гидрой, — неважно. Важно, что я только что рассмотрела на схождении узлов знак Гекаты. Подпись артемага. Очень сильного.
— Ну, и… а чего такого? — и тут его вдруг осенило: — Эта дрянь опасная, что ли?
— Не знаю даже, стоит ли нести это в Целестию.
Тут свое веское слово сказал Макс Ковальски. Несмотря на то, что глаза у него слипались, он не упустил ни звука из их беседы.
— Стоит. Мне плевать, в какой Мордор вы его тащите, но он должен быть вне моего мира.
— Тогда прибавь скорости, пока эта штука не начала фонить, — просто ответила Дара.
Куда прибавлять? Бюджетный седан как только не разваливался от скорости, на которой они уже шли. И только по невероятному везению за ними пока не выстроился длинный хвост из полицейских машин. Для такой страны как Польша это было попросту что-то нереальное.
Зато нежити в стране оказалось больше, чем полицейских.
— Злыдни! — панически взвыл Кристо еще минут через пятнадцать.
— Злыдни, — провторила Дара раздумчиво. — Они могут влиять на расстоянии, нужно отрываться.
— Может, ты забыла, я не вижу от кого нужно отрываться, — напомнил Макс.
— А это не поможет? — опять влез Кристо, протягивая Даре половинку очков. От второй половины остались три неровных осколка, но Кристо решил, что упоминать об этом незачем. Вообще, кому какая разница, кто на эти очки сел? Дара поводила руками над половиной очков и протянула «одноглазку» Ковальски. По счастью, очков сохранилось ровно столько, что они могли держаться на переносице.
Первая мысль Макса после того как полуочки оказались у него на лице, была до боли актуальной: «И надо мне было это видеть?!»
Правый глаз утверждал, что дорога в порядке, горизонт чист, а вокруг — идиллия. В левом же творилось что-то непонятное: согласно ему, из неровного перелеска по обочинам магистрали выскакивали, выливались десятки голых, серых, скрюченных созданий ростом по колено взрослому человеку. Скорость у них была ненамного меньше, чем у автомобиля. Выглядели они хрупкими и не особенно страшными, но, если навалятся всем скопом, намотаются на колеса — в конце концов машина слетит в кювет, а уж потом какая-нибудь из этих тварей да прокусит Максу горло, неважно, десятая или сто одиннадцатая, у них чудовищный количественный перевес.
И машина начинает подозрительно вихлять на ровной дороге, показывая, что в больших количествах присутствие злыдней вредно даже на расстоянии.
Дара изобразила в пространство решительный кивок и ракрыла наплечную сумку. Самое время: три десятка злыдней перегородили дорогу, и Макс, сжимая пальцы на руле, начал:
— Или вы что-то предпримете…
Дара достала из сумки тонкий веер. Еще немного поразмышляла и добавила зеркальце и зеленые бусики из яшмы. Кристо, как типичный житель Целестии, приготовился умирать.