Пока завуч Одонара пыталась додумать закономерную мысль «Какого Холдона этот иномирец…» — «этот иномирец» объявился на дистанции непосредственного удара и нырнул под машинально выкинутый вперед кулак. В следующую секунду Бестия получила сбоку в челюсть, потом подсечку, а потом короткий и смачный полёт в стену с эффектным «шлёп» в конце.
Достаточно, чтобы вырубить на пару минут какого-нибудь громилу из южного Бронкса.
Фатально мало для мага — Макс понял это, когда отступлению помешала невидимая стена, на которую он наткнулся, не пройдя десяти метров.
— Девчонка… — прошипела пунцовая Бестия, вскакивая на ноги и двумя пассами артемагии «разрубая» узлы «зеркального щита», которые лежали на жилете иномирца.
Позор — просмотреть, что противник облачён в артемагические доспехи (кому вообще придёт в голову вешать «зеркальный щит» на эту внешнемирскую дрянь?!). Позор — пропустить удар от не-мага, и вот об этом позоре уже никто не должен узнать. Раз так — иномирцу не жить. Можно было бы теперь раздавить его магией, но лучше сделать проще…
— А, чёрт, — выдавил Ковальски, который по лицу Феллы прекрасно прочитал её намерения. Бронежилет просто разлезся кусками, опадая на пол, путь отхода — блокирован. И да, теперь понятно, кто обучал этого юнца, Кристо, неадекватным реакциям.
— Что это Озз нацепил на тебя? — спросила Бестия, одним небрежным движением придвигая Ковальски ближе. Перебрала в воздухе пальцами правой руки. — Заготовка для простейшего «спевника»? Отлично.
Пальцы задвигались, вывязывая артефакторные узлы. Куда посложнее, чем Озз собирался навесить на подвеску из аметиста. «Спевник» — шуточка простейшая, в ходу у теориков: заставляет горланить песенки. Но тут… тут будет веселее.
— Повинуйся, — почти нежно приказала Фелла, активируя артефакт. Полный контроль разума. Эйфория служения. Слегка запрещённая техника… но кто узнает?
Глаза Макса Ковальски остекленели, лицо окостенело, он вытянулся в струнку, прошептав:
— Повинуюсь, госпожа.
— Ты забудешь, что было только что, — монотонно приказала Фелла. — Забудешь встречу со мной. Повинуйся.
— Повинуюсь, госпожа.
— Ты пойдёшь к директору артефактория, и когда он будет говорить с тобой, ты на него нападёшь. Скажем, попытаешься задушить. Ты понял?
— Повинуюсь, госпожа.
Бестия поморщилась — заклинило этого иномирца, что ли? Может, она вложила слишком много сил в артефакт. Ладно, неважно. Иномирец будет представлять угрозу — стало быть, она ликвидирует эту угрозу на месте. Пока Мечтатель будет отходить над флаконом нюхательной соли — убрать артефакт… а помешательство иномирца спишут на влияние Браслета Гекаты, конечно. Итого: она — спаситель директора, директор — непомпетентный идиот, оставивший угрозу в стенах Одонара. Магистериум порадуется отчёту.
— Больше ты не причинишь вреда никому. Твоя цель — только директор. Экстер Мечтатель.
— Ответ положительный, — выдавил Ковальски, глядя в никуда. — Цель. Подлежит устранению. Быстро, тихо, эффективно.
— Что?! — Холдон, так он ещё правда прикончит Мечтателя. — Нет, иномирец. Ты не понял. Ты будешь с ним любезен. Ты будешь слушать, что он говорит тебе. А когда он спросит о Браслете… вот тогда ты взбесишься и попытаешься его придушить. Можешь… хм… треснуть его по челюсти, но без серьёзных повреждений. Имитация нападения — ты понял?
— Ответ положительный, — выдал Ковальски, застывая после этого в полной неподвижности.
Бестия выдохнула сквозь стиснутые зубы. Это ещё что за внешнемирские реакции? На не-магов Целестии подчинение обычно влияет малость иначе. Почему он вообще торчит на месте — контроль настолько полон?
— И хватит стоять. Теперь… ты будешь праздно шататься по коридорам артефактория. Веди себя как обычно.
— Госпожа меня прогоняет?
Фелла тихо дрогнула челюстью и вскинула брови.
— Умоляю, госпожа, — продолжил Макс Ковальски трепетным шепотом, делая первый, неверный шаг вперёд. — Не гоните вашего верного слугу. П-п-позвольте мне стать вашей тенью, я не могу уйти от вас, вы же не дали своему верному Добби носок, я буду лобызать прах под вашими ногами…
«Какого Холдона», — во второй раз всплыло в голове у Бестии, пока она смотрела, как спятивший иномирец приближается — в раболепной позе, изогнув спину и протянув руки. Да что ж за…
Сокращение дистанции. Фелла поняла это в последний момент, когда Ковальски распрямился как сжатая пружина и нырнул вбок. А в следующую секунду огребла с ноги в коленную чашечку и кулаком в солнечное сплетение и поздоровалась лицом с холодным полом.