— А он разрядился?
— Откуда я знаю? — отмахнулся он. — Я к примеру. Сейчас все с айфонами и андроидами, а они сама знаешь сколько заряд держат, это тебе не старенькие не убиваемые «нокии». Как добраться до дома? Искать такси? Или запрыгнуть в электричку, которая точно довезет до города, пусть даже не в вагоне класса «люкс»?
— Значит, надо покопаться в прошлом Богаченко. Хотя бы для очистки совести.
— Надо, но мне, если честно, неохота. Гораздо интереснее другой факт. Панарин купил жене в подарок шкатулку, которую в вагоне не нашли. Зато очень похожую буквально на следующий день принесли в антикварный салон Коростылева, и его тут же грохнули. И поэтому я внимательно интересуюсь: не одна ли это шкатулочка?
— Ты внимательно интересуешься только потому, что к делу причастна прекрасная Александра, — ехидно заметила Юля. Никита в ответ скорчил рожу.
— Боже мой, как же вы любите друг друга. Юленька, твоя ревность вообще ни на чем не основана, это — раз. К тому же наши с тобой амурные похождения закончились десять лет назад, это — два.
— Это не значит, что мне все равно, кто рядом с тобой.
— И потому ты привела сестру? — отбрил он. Юля на мгновение опешила, а затем рассмеялась. В соседней комнате завозилась Таня, а звуки фермы стали менее отчетливыми. Наверняка, подслушивала…
— Ладно-ладно, моя ошибка, — ответила Юля вполголоса. — Но я вовсе не пыталась ее сосватать, просто от Таньки трудно отделаться. И что ты намереваешься делать сейчас?
— Не знаю, — вздохнул Никита. — Что-то не так с этой шкатулкой. Я бы с Сашкиной подругой поговорил, но она пропала. Миронов ее тоже ищет, но пока без толку. А еще я бы побеседовал с вдовой Панарина. Только кто меня к ней пустит?
Они выпили, сморщились и быстро закинули в рты по дольке вялого лайма. Помотав головой, Юля отважно заявила:
— Ладно. Вдову я беру на себя. Принесу глубочайшие соболезнования. А ты попробуй найти Сашкину подругу.
— Хорошенькое дело, — буркнул Никита. — А где?
— Самые простые варианты — у родителей, родни или мужика. Сильно сомневаюсь, что она забралась в противотанковый бункер или улетела на мальдивскую виллу прокурора. На это деньги нужны. Найди ее парня. Сашка что-нибудь о нем знает?
— Только имя. Сергей.
— Понятно. Сироженка-пироженка… как романтично… А еще попробуй обаять Колчину. Жанка явно что-то знает, но мне не сказала, дрянь худосочная. Может, у тебя получится? Только без нажима, она очень подозрительна. К тому же ее наверняка менты задолбали.
— Обожаю, когда ты командуешь, — усмехнулся Никита. Юля развела руками и с притворным сожалением изрекла:
— А что мне еще остается? Дома я прикидываюсь покорной ланью…
— Я уже все фото отлайкала, — прервала Таня, появившаяся из соседней комнаты. — На Ферме все овощи собрала, продала, полила, а вы все болтаете… Никита, а у тебя есть связи в шоу-бизнесе?..
Глава 15
По пятницам в редакции никто не работал.
Вообще, пятница, разумеется, была полноправным рабочим днем, но всегда выходило как-то так, что репортеры, сдав номер, получив от шефа на летучке традиционный нагоняй за лень и плохую работу, разбегались по кабинетам, минут десять изображали кипучую деятельность, а затем исчезали в неизвестном направлении, бросив менее удачливым коллегам:
— Я на прессуху.
Менее удачливыми считались те, кого нагружали текучкой: мелкими информациями, разбором почты и прочей чепухой. Заниматься этим никто не хотел. На текучке можно было просидеть не только весь день, но и всю карьеру, не заработав ни имени, ни славы, ни денег. Унылыми репортажами латались газетные дыры, на это неблагодарное дело иногда бросали даже лучшие силы редакции, после чего в стенах газеты начинались нешуточные баталии. Журналисты с пеной у рта доказывали свое право на пятничную свободу и крайнюю необходимость быть где угодно, только не на рабочем месте. Как правило, удрав, никто ни на какие пресс-конференции не отправлялся. Сотрудники шатались по магазинам, пополняя пустующие холодильники, а затем бежали домой, отсыпаться.
Никита всегда сбегал первым. По пятницам он предусмотрительно приезжал на работу в толстовке, сшитой трудолюбивыми китайцами, в которой, при определенных погодных условиях можно было спать на снегу, и, выйдя из кабинета шефа, Филиппа Борисовича, которого сотрудники за глаза звали Киркором Киркоровичем, к себе даже не заходил. Прихватив рюкзачок с фотоаппаратом и диктофоном, он торопливо сбегал вниз, прыгал в машину и уезжал, гордый своей находчивостью. Вот и в эту пятницу, прошмыгнув мимо зазевавшегося редактора, Никита удрал, выпав из душного коридора прямо в мартовскую слякоть.