— Да ты что! — пугается она. — Давай тебе мясо, а мне варенье.
— Давай, — соглашаюсь я со вздохом, — Не объяснишь, чего мы дожидаемся?
— Утра, — объясняет она, чуть подняв белёсые брови, — ложись, я подежурю.
— А дежурить зачем? — теперь уже я удивляюсь. — У меня есть будильник. Заведём и спать ляжем.
Про будильник незнакомке понятно, и, немного поколебавшись, она соглашается лечь. Но заворачиваться в мой плащ наотрез отказывается. Магия какая-то неведомая, ну её! Ну, так ну. На всякий случай я размещаюсь между окном и недоверчивым ребёнком— вдруг чёрные полезут? Чёрные уже несутся мимо нескончаемой свирепой рекой. Рычат, грызутся, но нас не трогают.
Только перед рассветом становится тише, но весёлая механическая трель не даёт разлёживаться. Я тянусь, чтобы прекратить это дребезжание, и едва не лишаюсь руки — косматая морда внезапно заглядывает в окно. Я застываю, а девочка кидается ко мне и ударяет по будильнику. Звон обрывается, и оборотень теряет к нам интерес. Должно быть, на звук среагировал. Вот же свихнутое место!
— Пора! Да вставай же — не успеем, — бормочет моя спутница, запихивая в капюшон свои песчаные волосы.
— Куда? — поражаюсь я.
— За мной беги, — она бросает будильник в мешок, а мешок швыряет мне, — скорее, а то порвут!
Твою же…
— Умеешь быстро бегать? — запоздало справляется она, пока мы несёмся через двор.
Разумеется, я умею бегать. Особенно если могут растерзать. Но за ней я поспеваю с трудом. Или за ним. Мне внезапно надоедает гадать.
— Как твоё имя? — спрашиваю я, когда мы на секунду останавливаемся за углом.
Отлично — он опять смотрит с подозрением! Тут-то что подозрительного?
— Сейчас, — в голосе моего провожатого звучит серьёзность приказа. — Мы что есть мочи бежим вон туда. Не оглядывайся. И не падай.
Туда — это шагов сто по песку, а солнце не встало, и укрыться негде. Впереди только стена с каменной лесенкой, а дальше гладкая площадь. И слишком далеко до домов. Но ребёнок подрывается с места, не дождавшись первого луча и не оставив мне выбора. Волки пока что в дальнем конце улицы. Мы успеваем домчаться до стены, взлетаем по ступеням, и мальчишка испускает горестный вопль:
— Ведь был же мост!
Похоже, тут текла речка. Даже не речка — ручей. Но русло давно пересохло, на дне видны обломки перил.
— Назад давай, — командует мой провожатый, но я не двигаюсь.
Куда — назад? Твари роятся под стеной! Я надеюсь, что лестница для них недоступна, но в этот раз везёт им, а не нам. Один волк, а за ним и второй начинают взбираться наверх. Медленно и неуверенно, словно у них под лапами что-то шаткое или раскалённое.
Мальчик рядом со мной швыряет в них осколками кирпичей. Волки отскакивают назад, но не уходят.
— Дай руку, попробую спустить тебя вниз, — я указываю на бывший ручей, и глаза моего спутника округляются. Нет, всё-таки девочка.
— Ты что! — содрогается она. — Потонем!
А! То есть мы до сих пор в лесу. Если верить её зрению. А если верить моему, до рассвета мы не дотянем.
— Ты же волшебник! — напоминает она, отбивая ногой камень.
— По-твоему, на тот берег они не сунутся?
Звери быстро наглеют, теперь уже целый десяток карабкается к нам. Они пригибаются под ударами камней, но назад не поворачивают. Их собратья мечутся вдоль стены с нетерпеливым рычанием.
— Разумеется, не сунутся! — убеждённо подтверждает мой спутник.
Чудно. Я спихиваю на волков груду щебня, и хватаю загадочного ребёнка поперёк туловища. От неожиданности он начинает вопить и брыкаться, даже пытается достать свой шампур, но я швыряю его на другую сторону. Добросовестно заточенное лезвие чиркает меня по щеке, и волки оживляются, почуяв кровь. Я достаю нож — тот, что подлиннее — но не могу решить, куда прыгать: вниз или на тот берег? Так и так поломаешь ноги. И проводник, как назло, пропал! Хотя куда бы ему деться? Там голый пустырь!
Больше я ни о чём не успеваю подумать: чёрная тень бросается на меня из предрассветной мглы, и мы катимся с лестницы. От удара головой в глазах темнеет, но всё же я успеваю воткнуть нож. Почему-то лезвие проходит сквозь воздух, и вместо утра настаёт кромешная ночь.
Глава 4
Я прихожу в себя у подножия лестницы. И, по-моему, не совсем в себя, я себя как-то не чувствую. Рот полон крови, перед глазами колышется алый туман, правое плечо горит огнём. И волки здесь. То есть они уже не волки, а… А ещё неизвестно, что хуже. Теперь стало понятно, почему я не попал ножом в зверя! И хорошо, что не попал. Нож отобрали и уже вытряхивают мешок. Вся свора разбежалась, кроме десятерых. У них звериные движения, оранжевые глаза, чёрные всклокоченные волосы и куртки из волчьего меха. Прочая одежда тоже связана из собственной шерсти.