— Но это же люди нашего прихода, — проговорил Джон. — Кажется, нам следовало бы ходить туда.
— Зачем? Раздавать духовную литературу? Читать молитвы на углах? Заходить в порноклубы и пытаться спасти пропавшие и сгоревшие души? Нет, эти люди зашли слишком далеко, чтобы прислушаться к тому, что мы можем сказать им. Там правят его величество доллар и наркотики, и Христа там не жалуют.
— Мы должны попытаться. Я имею в виду… — Он замолчал, не зная, что сказать дальше.
— И сами погрязнем в грехе и пороке, — заявил Дэррил. — Мы сойдем с ума от увиденного. О, сатана прочно окопался в этих местах, Джон! Сатана знает, что эти люди не собираются идти к нам, и мы не можем пойти к ним без того, чтобы… не подвергнуть себя страшной опасности.
— Хочешь сказать, это грозит мне? Страшная опасность?
— Да, — невыразительно ответил Дэррид. И Джон понял, что его друг говорит правду.
— Что же мне делать?
— Во-первых, выбросить эту пленку в мусорный ящик. Вырви ее из кассеты и затолкай как можно глубже. И упаси тебя Бог попасться на глаза монсеньеру. Потом отправляйся в свою комнату, прими, ледяной душ и начни от руки переписывать Библию.
— Переписывать Библию? Зачем?
— Не знаю, — пожал плечами Дэррил. — Но монахам, говорят, помогает.
Джон вышел из здания и направился к зеленому мусорному баку. Он с яростью принялся выдирать пленку с катушек, стараясь прояснить мозги путем физического уничтожения свидетельства греха. Потом пришло в голову, что одновременно он уничтожает единственное имеющееся у него изображение лица Дебры Рокс, и движения замедлились. Но не прекратились. Он рвал ее на куски. Потом бросил в бак и закопал под грудой мусора.
И под левой рукой, слипшаяся с картонной коробкой из-под свинины с бобами, откуда ни возьмись вынырнула голубая листовка. На ней было написано:
Специальная субботняя программа.
Магазин Вика — книги для взрослых.
Пятидесятипроцентная скидка на все кассеты! Сотни фильмов.
С двух тридцати до трех часов — эротическая звезда Дебра Рокс собственной персоной!
«Эротическая звезда», подумал Джон. Это все-таки звучит несколько лучше, чем «королева порно».
Он вытер листовкой пальцы, испачкавшиеся в бобах, и с силой захлопнул крышку мусорного бака.
Глава 7
Наступила суббота. Начиная с четверга в ванной Джона Ланкастера очень часто лилась ледяная вода из душа. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что можно уничтожить и выбросить пленку, но все те кадры, которые бесконечно продолжали крутиться в мозгу, уничтожить невозможно.
Он пообедал вместе с монсеньером Макдауэллом и отцом Стаффордом. Потом монсеньер отправился с приятелем на рыбалку, а отец Стаффорд уехал навестить свою матушку в Окленд. Джон сидел в своем кабинете и изучал тему божественного вмешательства; он вчитывался в каждое слово, в каждую строчку с такой тщательностью, словно пережевывал пищу, но понимал, что не в состоянии обмануть ни себя, ни Бога. Через каждые несколько минут он поднимал голову и смотрел на каминные часы, стрелки которых неумолимо приближались к половине третьего.
В два пятнадцать он закрыл книгу и склонил голову, погрузившись в молитву.
А когда открыл глаза, первым делом взглянул на велосипед. Ну конечно же! — мысленно воскликнул он. Вот оно, решение! Снять стационарное устройство, превратить его снова в машину для уличной езды, прыгнуть в седло и отправиться куда-нибудь подальше — в сторону, противоположную магазину Вика. Да! Вот выход, который он так долго искал!
Джон почистил зубы и переоделся. Для велосипедной прогулки он выбрал поношенные джинсы, клетчатую рубашку и коричневый шерстяной свитер. Воротничок надевать нет необходимости; его можно даже не брать с собой. Можно позволить себе кратковременный отпуск, на какой-нибудь час — полтора. Он надеялся, что Господь не разгневается на него за столь незначительную передышку. Дэррил вернется минут через тридцать — сорок, так что церковь без присмотра не останется. Все складывается как нельзя лучше. Джон натянул свои старые кроссовки «Найк», взял гаечный ключ и отсоединил струбцины от переднего колеса. Теперь велосипед вполне годится для улицы. Он — тоже. Осталось накинуть бежевую ветровку, застегнуть молнию и запереть за собой дверь. Джон вышел в холл и бросил взгляд на часы.
Два двадцать семь.
На Вальехо-стрит он сел в седло и покатил в западном направлении. Потом свернул на север. И снова на запад. День выдался свежим и солнечным — великолепный октябрьский денек. Складывалось впечатление, что множеству людей одновременно пришла в голову та же мысль, что и Джону. Во всяком случае, улицы были битком забиты машинами. То и дело возникали пробки. Но Джон протискивался между машинами, ветер трепал волосы, велосипед уносил его все дальше и дальше от Дебры Рокс.