— А какое расписание ты составил на завтра?
— В первой половине дня — тренировка рукопашного боя и патруль, во второй — посмотрим, но это если ничего не сорвётся.
Я только вздохнула. Мало того, что от Оцелота не дождёшься даже малейшей поблажки, так ещё и расписание — плотнее некуда! Перерывы лишь на еду, кратковременный отдых и сон, причём всё по расписанию.
Как и обещал наставник, сразу после завтрака мы отправились на поверхность. По пути я заскочила за СВД и патронами к ней, после чего покинула лабораторию. Оцелот ждал у лестницы, ведущей наверх, покуривая сигарету.
— Курение убивает, — сказала я, вместе с ним поднимаясь на крышу.
— Да в Зоне всё убивает, — ухмыльнулся наёмник. — И вредные привычки — самое безобидное и долгодействующее из этого всего. Был у нас один, Алкашом звали. Собственно, им он и был.
— И к чему это?
— Да к тому, что он — один из немногих, кто спился, а не был застрелен, сожран мутантом или попал в аномалию. Каждый вечер пьяные драки в «Радиации» устраивал. Но был метким стрелком, как ни странно, за что его и держали в Синдикате, — поведал Оцелот.
— Что за «Радиация»? — не поняла я.
— Да бар это. Тот, что рядом со столовой. А, ну да, ты же там ни разу не была! Кстати, советую как-нибудь туда заглянуть.
— Не думаю, что это хорошая идея. Но, возможно, как-нибудь забегу в эту вашу «Радиацию».
Мы дошли до конца лестницы. Четверо наёмников стояли на крыше, дожидаясь смены, то есть нас.
— Свободны, ребята. Можете идти, — снисходительно глядя на троих «ребят», которые явно были моложе его лет так на десять, сообщил Оцелот.
— Ну, наконец-то, — из-за стены вышел, видимо, командир группы новичков — он был гораздо старше и экипирован лучше. По пути он пожал Оцелоту руку, в отличие от своих подопечных.
Как только четвёрка скрылась из виду, наставник обратился ко мне:
— Это Рональд, «папаня» тех троих хмырей, — он усмехнулся. — Надо сказать, редкий экземпляр в наших рядах. Мало кто согласен вообще взять хотя бы одного ученика, а у него — целых трое.
В этот момент подоспели ещё двое мужчин, с которыми нам предстояло стоять на посту. Они были очень похожи друг на друга — скорее всего, братья, — и о чём-то весело переговаривались.
— Почему тогда ты согласился? — полюбопытствовала я.
— Приказ есть приказ. Меня никто не спрашивал, — проворчал Оцелот. — Будь моя воля — я бы, конечно, отказался…
— Однако не судьба, — закончила за него я.
Спустя пару минут молчания мы разошлись по крыше в разные стороны. И дальше чесать языки не по делу желания не было.
Ближе к вечеру из-под моста с «Жарками» вышла небольшая группа сталкеров. Я быстро прицелилась в идущего впереди одиночку и выстрелила. Эхо разнеслось по «Ростку» одновременно с тем, как командир группы растянулся на асфальте в неестественной позе. Его товарищи мгновенно метнулись к укрытиям. Один из них скрылся за бетонными блоками, находящимися рядом с небольшим вагончиком, ограждающим закуток, где тоже находился пост наёмников, но тут же выкатился обратно, получив с ноги в челюсть. Следом показался ударивший его наёмник с винтовкой наперевес. Прозвучала короткая очередь. Тело сталкера в последний раз дёрнулось и больше не шевелилось.
На крышу, где находились мы с другими часовыми, посыпался огненный шквал. Я отползла от края. Оцелот и те двое, что пришли чуть позже, распластались на бетонной крыше, которая должна была стать полом, о чём говорили стены третьего этажа, однако это здание так и не было достроенно. И уже никогда не будет.
Рядом появился Оцелот.
— Какого чёрта, Ржавая?! — заорал он. — Прежде, чем стрелять, предупреждать надо!
— Слушай, чувак, у каждого бывают ошибки! — процедила я сквозь зубы.
— В боевой обстановке они непростительны! — парировал тот.
— Эй, вы, может, хватит собачиться?! — не выдержал один из братьев, а в следующий миг швырнул вниз гранату.
Плотный огонь, не позволяющий высунуться, прекратился. Послышался взрыв. Нескольких секунд хватило, чтобы вскочить и нашпиговать двоих сталкеров свинцом. Пятый и единственный, кто остался в живых, оказался под перекрёстным огнём — с нашей стороны и со стороны наёмников от вагончика.
Одиночка забился в просвет между двумя сараями. Я сместилась на противоположный край крыши и навела СВД на сталкера. Задержала дыхание и плавно спустила курок. Пуля срикошетила от бетонной стены и всё-таки задела вольного бродягу. Он был жив, но ранен, хотя и лежал, как труп. На КПК не приходил некролог. Впрочем, кто знает, может, у него просто нет карманного компьютера? Я сместилась прицел на его руку. А нет, есть.
— Добивай, — произнёс наставник где-то неподалёку.
Контрольный в голову уж точно оборвал жизнь претворившегося мёртвым сталкера. Пожалуй, его расчёт мог оказаться верным, если бы не подсказка Оцелота. Во всяком случае, имитация смерти была последней возможностью одиночки спастись. Однако где-то он просчитался.
Я поднялась на ноги и повесила винтовку на плечо. Вернулась на своё место.
— Знаешь, а ведь так неприятно их убивать, — тихо призналась я напарнику.
— Приходится. Нет, конечно, можно попробовать дезертировать, но вряд ли ты уйдёшь далеко. Были и такие случаи — ни один дезертир не выжил, — ответил тот.
— Так и должно быть, — внезапно подключился к разговору третий часовой. — Любой, кто предаст Синдикат, будет уничтожен на месте.
— Может, оно и правильно, — неуверенно вздохнула я.
— Я и сам иногда сомневаюсь в своём выборе, — сообщил Оцелот. — Без сомнений жить невозможно. Так уж устроена человеческая психика. Только полные шизики не сомневаются, и то не факт. Лично я с такими не знаком, так что утверждать наверняка не могу.
Больше до конца дежурства никаких происшествий не было. Как только пришла другая смена, мы с Оцелотом направились в «тир», хотя больше подошло бы название «стрельбище», попутно забежав за моей оставленной в казарме LR-300. Перекусывать пришлось на ходу.
Вскоре мы оказались в просторном помещении, разделённом надвое слвинутыми вместе столами. Сразу за ними стояли на разных дистанциях мишени.
— Из пистолета стрелять умеешь? — спросил наставник и, когда я утвердительно кивнула, продолжил: — Тогда твои навыки стоит проверить. Стрельба по мишеням на скорость и реакцию. Я говорю номер мишени, а ты стреляешь. Всё ясно? Скажешь, как будешь готова.
Я положила СВД и LR-300 на крайний стол, чтобы не мешали, и неспеша достала из кобуры «Walther P99». Приняла правильную стойку с пистолетом.
— Начинаем? — напомнил о себе Оцелот.
— Погнали.
Числа от одного до десяти посыпались вразброс. Я едва успевала стрелять и переводить оружие на следующую мишень, часто путая номера или промахиваясь. То же самое упражнение пришлось поделать и с обеими винтовками.
«И так будет проходить каждый день? — стреляя, думала я. — Не, одиночкой явно было лучше: делай, что хочешь, иди, куда хочешь. Но пути назад нет. Всё, выбор сделан.»
***
Я чувствовала себя так, будто проваливаюсь в липкий омут, не выпускающий на поверхность. Всё глубже и глубже… В полной темноте, где нет места даже слабому лучику света…
Иррациональный страх окутал меня, словно паутина, из которой не вырваться. Хотелось проснуться, но не получалось.
Я начала приходить в себя, только когда почувствала, что кто-то трясёт меня за плечо. Знакомый, но в то же время неузнаваемый голос донёсся, как сквозь вату:
— Ржавая, подъём! Хватит дрыхнуть!
Я приоткрыла глаза и встретилась взглядом с Оцелотом.
— Собирайся. Скоро выходим, — увидев, что я проснулась, буркнул наёмник и покинул помещение.
Я бросила взгляд на часы в углу экрана КПК. Четыре утра. Интересно, с чего бы такой ранний подъём, в то время как все остальные ещё спят?
Спустя полчаса я вышла из Х12 на поверхность, до сих пор протирая глаза. Ужасно клонило в сон, но свежий утренний воздух помог взбодриться. Солнце ещё не встало, и я не сразу заметила Оцелота, стоящего чуть в стороне. Его выдала тлеющая красная точка. Опять курит — ну и фиг с ним.