— Нет. Мать, получается, тоже уже находилась в Зоне? — предположила я.
— В смысле? — недопонял наёмник.
— Я и сама долго об этом ничего не знала. Только, что они с отцом познакомились в Зоне. Думаю, мать тоже когда-то вступила в Синдикат.
— М-да… Ну и семейка… — хохотнул Оцелот. — Яблоко от яблони не далеко падает. Мать и отец — наёмники, так почему бы не пойти по их стопам, да?
— Я не хочу об этом говорить, — поморщилась я.
Вспоминать, за какие заслуги мне пришлось срочно бежать с Большой Земли, не хотелось. А уж тем более рассказывать об этом напарнику или кому-то ещё. По крайней мере, пока.
Вдруг наёмник поднял руку со сжатыми в кулак пальцами. Я остановилась, вопросительно глядя на товарища. Тот внимательно вглядывался в здания завода.
— Что? — едва слышно спросила я, но наставник отрицательно помотал головой, мол, «помолчи».
За забором раздалось уханье, которое могло принадлежать только одному мутанту. Обо всей опасности этих тварей я знала по наблюдениям на Дикой территории. Двое снорков с лёгкостью прикончили какого-то вольного сталкера, вооружённого до зубов. С крыши стройки это было отлично видно.
На ДЖФ отобразились несколько красных точек. Не сговариваясь, мы встали спина к спине. В следующий миг первые трое снорков перепрыгнули через бетонное ограждение завода. За ними следовали остальные члены стаи.
Не медля ни секунды, мы открыли огонь. Снорки окружали, но это им мало помогало: они в любом случае попадали в поле зрения и, следовательно, в сектор обстрела. Пули не подпускали мутантов близко, но совершенно ясно было, что боезапаса на них придётся истратить много, да и не долго мы сможем их сдерживать.
Снорк прыгнул на меня. Я отшвырнула его короткой очередью, однако за это время другой мутант подобрался достаточно близко. Мощная подсечка сбила меня с ног, но оказавшийся слишком близко монстр в противогазе тут же поплатился жизнью — я врезалась ему прикладом по голове и добила парой выстрелов.
Земля вздрогнула. Снорки на мгновение замерли, повернув головы на север, а в следующее мгновение драпанули обратно на завод.
Небо стремительно окрашивалось в кровавый цвет, приковывая взгляд. В голове звучали голоса, бормочущие и кричащие что-то неразборчивое. Внезапно появилась апатия. Не хотелось вообще ничего делать, только стоять на месте и ждать… чего-то. Я не впервый раз испытывала это чувство, вызываемое даже у бывалых сталкеров приближающимся Выбросом.
— Уходим! — прикринул Оцелот, но я никак не отреагировала. Зло сплюнув, он за руку потянул меня вниз по склону.
Я пришла в себя, только когда мы спустились в долину, а землю сотряс новый толчок. Несколько минут жизни выпали из памяти, словно очнулась после потери сознания. Оцелот умудрялся одновременно поглядывать по сторонам, практически силой тянуть меня за собой и сверяться с картой в КПК. Я высвободила запястье из цепких пальцев наёмника и легко поравнялась с ним.
— Прошло? — не отвлекаясь и стараясь не сбивать дыхание, спросил он.
— Вроде как. Спасибо, что не бросил.
Вновь задрожала земля. Как раз в этот момент мы добрались до бетонного тоннеля, тянущегося под насыпью, на которой пролегала трасса. Я позволила себе расслабиться, только сидя ближе к центру тоннеля рядом с Оцелотом, который по-прежнему что-то делал на карманном компьютере. Но ненадолго.
Последнее сотрясение земли — и начался Выброс. Голова будто разрывалась от адской боли. Даже наёмник, провёдший в Зоне не один год, прикрыл глаза и сжал пальцами виски. И это были лишь отголоски того пси-излучения, что неистово бушевало сейчас на поверхности.
Из глубин памяти всплывали моменты моей жизни, совершенно несвязанные между собой, и обрывки некогда услышанных фраз. Галлюцинации. Нормальное для Выброса явление.
***
Часы в КПК показывали три часа дня, когда мы, наконец, выбрались из тоннеля. Совсем рядом раздавались выстрелы, слышны были азартные выкрики «долговцев» и мычание зомби. Похоже, «защитники мира от Зоны» развлекались зачисткой местности. Так что лучше в этом квадрате, да и вообще на Янтаре, не задерживаться.
Уже поднимаясь по склону, Оцелот оглянулся и настороженно спросил:
— Ты КПК выключила?
— Нет. А что? — не поняла я.
— Так выключи! Быстро!
Недоумевая, что же не так, я отключила наладонник, но было поздно. Впереди появились «должники», пока не замечающие нас благодаря придорожной растительности.
— Куда он делся? — бормотал один из четверых.
— Что-то не так? — уточнил, видимо, командир квада.
— Я потерял сигнал. Наёмник где-то поблизости и, скорее всего, не один.
Пока было время, мы бесшумно залегли. Если повезёт — не заметят. Не повезёт — придётся принять бой.
— Думаю, он уже знает о нас, — подал голос третий член отряда. — Поэтому КПК отключил.
Оцелот напрягся, не сводя взгляда с «должников». Те прошли мимо, не заметив нас. Напарник направил оружие им в спины и хладнокровно расстрелял представителей ненавистной группировки. Четыре молниеносных выстрела в голову, последовавших один за другим, — четыре трупа. Никто из четверых даже не успел среагировать.
Хуже всего — стрелять в спину уходящему врагу. Крайне недостойный поступок, но кто говорит о чести, доблести и высоких моральных принципах?..
— Это подло, — прокомментировала я действия напарника и добавила: — Хотя… Наёмник — он наёмник и есть.
— Кто бы говорил, — криво ухмыльнулся Оцелот. — А теперь уходим.
Против этого я возражать не стала. Мы снова вышли на дорогу и двинулись по направлению к Рыжему лесу. «Ну и сволочь же ты, — мысленно высказывала я, но вслух не проронила ни слова: не хотелось испытывать судьбу и проверять, как на это отреагирует наставник. — С кем я связалась… Урод. Такой же урод, как многие здесь, в этой проклятой Зоне.»
— Что, «должников» жалко? — как ни в чём не бывало, насмешливо поинтересовался наёмник.
— Нет, — почти честно ответила я. Почти — потому что в некоторой степени им сочувствовала.
— Привыкай. Это тёмная сторона жизни, — похоже, я недооценила проницательность напарника. — Здесь, в Зоне, всё просто: или ты, или тебя.
С этим высказыванием можно было только согласиться. Но вместо этого я с вызовом спросила:
— А что мешает мне прямо сейчас тебя пристрелить?
— Ты этого не сделаешь, — Оцелот на мгновение оглянулся, но тут же вновь вернулся к прежнему занятию: проверке дороги. Однако я успела заметить какую-то недобрую улыбку на его лице. Кажется, он вообще не умел нормально улыбаться.
— Почему же?
— Ну, во-первых, представь, что тебя после этого ждёт: ты и дня не протянешь, потому что наши враги долго не живут. Во-вторых, ты не заставишь себя это сделать без веской на то причины.
Оцелот был совершенно прав. Теперь уже поздняк метаться: трудно убить человека, который спас тебе жизнь. Зато вот на Кордоне ещё можно было попытаться, но результат был бы заведомо проигрышным. Без соответствующей подготовки тягаться с опытным наёмником, когда тебя и так ранили, — чистое самоубийство. В такой ситуации его можно взять только изподтишка, но не когда он может (и сделает это) метнуть очередной нож, на этот раз не промазав.
***
Изуродованные неведомой силой, — изогнутые под неестественным углом, а порой и закрученные штопором, — голые деревья возвышались над землёй, устланной красно-коричневым ковром облетевшей листвы. Среди этих памятников тёплым временам года рыжели чахлые ели. Вот уж точно говорят — зимой и летом одним цветом.
Деревья вплотную подступали к кирпичной ограде, отделяющей наиболее опасное пространство. Ворота, через которые можно было попасть в Рыжий лес, поскрипывали на ветру и были приветливо приоткрыты, точно приглашали войти в таинственный заповедник, из которого мало кто возвращался живым.
Мы брели по дороге, ведущей в Лиманск. Что удивительно, мутантов поблизости не было. Единственной преградой на пути служили аномалии, но и они на трассе попадались редко.