Выход из здания во внутренний двор находился недалеко. Находящаяся рядом постройка пребывала в аварийном состоянии из-за аномалий, медленно разрушающих её. В административном здании, на втором этаже, не оказалось ни крыс, ни тушканов. Опасной могла бы быть разве что притаившаяся в углу одного из кабинетов «Жарка», но размещаться рядом с ней я не стала.
Костёр развела в соседней комнате. Хвороста было мало, но чтобы согреться и высушить одежду — хватит и этого.
***
Время неумолимо приближалось к вечеру. Связь в «Пузыре» отсутствовала. Обыск ближайших окрестностей результата не принёс: «Компаса» здесь не было. Остаётся только бродить, пытаясь выбраться, пока не закончатся провизия и боезапас. Ну, или до Выброса, ведь спрятаться здесь абсолютно негде.
Костёр давно догорел. На улице наступали сумерки, и идти за хворостом в полумраке, да ещё в метель — плохая идея. Хорошо, что тёплая одежда успела высохнуть.
Сидя в углу на свёрнутом каремате, закутавшись поверх куртки в спальник, я прислушивалась к завыванию ветра снаружи. Глаза невольно закрывались, подступала дрёма. И даже понимание того, что можно уже не проснуться, не поможет с ней бороться.
На грани сна и реальности послышался какой-то шум с первого этажа. Мгновенно проснувшись, я схватила винтовку и вскочила.
«Мутант? Человек? Или показалось?»
Теперь уже на лестнице раздались шаги. Определённо человек. Судя по походке — не зомби. Знать бы ещё, кто это…
Я выглянула из комнаты в длинный коридор со множеством дверей. На лестничной клетке появился силуэт.
— Стоять, — прицелившись, холодно приказала я. — Руки покажи.
На пол упал автомат, следом — пистолет.
— Не стреляй! Это всё, я безоружен.
— Группировка? Только честно, иначе пристрелю.
— Оди… ай, да что там уже… Бандит я.
Опускать оружие я не спешила. Бандиты — народ крайне непредсказуемый. Здесь, в «Пузыре», нейтралитет между Синдикатом и мародёрами может ничего не значить. Особенно учитывая, что меня теперь считают предательницей.
— Ты одиночка? — на всякий случай спросил бандит.
— Нет. Тебе повезло. Я из Синдиката наёмников. Можешь взять своё оружие. Разряди — и дуй сюда.
Вскоре мы сидели в комнате уже вместе. Саня, как представился бандит, был рослым крепко сложенным парнем с нездоровым цветом кожи и мешками под глазами. Он курил сигарету за сигаретой, нервно поглядывая то в дверной проём, то в окно. Я не понимала причину его беспокойства, но спрашивать не стала.
— Слушай, Ржавая… — докурив очередную сигарету, начал Саня. — В этой чёртовой аномалии мы — единственные люди. В одном котле варимся. И если есть желание выбраться отсюда живьём, надо объединить усилия.
С одной стороны, его предложение звучало здраво, а с другой — бандиту доверять нельзя. Согласившись или отказавшись, можно допустить роковую ошибку. Шансы пятьдесят на пятьдесят.
— В чём-то ты прав, — кивнула я. — Но у меня нет ни малейшего повода верить тебе.
— Знал, что ты в первую очередь об этом подумаешь. Но у нас, увы, нет выбора. Либо сдохнуть здесь, либо выбираться. Хотя, надо признать, компания теперь куда приятнее… — Саня усмехнулся.
— Не могу сказать того же.
Снова наступило молчание. Слышно было только звуки Зоны. Саня, наконец, перестал курить. Но навонять сигаретами уже успел.
— Как тебя сюда занесло? — вдруг спросил бандит.
Я ненадолго задумалась, говорить ли правду, но решила не лгать. Почти.
— Столкнулись с вражеским отрядом. Поскользнулась и скатилась прямо в «Пузырь».
— А меня братва сюда бросила… Мол, предатель и всё такое… Хотя они правы. Я их реально предал. Можно считать, заслужил.
«Так ты тоже, значит, своих предал, — подумала я, но вслух ничего не сказала. — Очень похожие ситуации, не считая того, что нас подставили».
— Думаю, ты понимаешь, — продолжал бандит. — Все мы — и братва, и вы, мерки, — из одной среды. Нет чести, нет морали, нет совести.
— Думаешь, все мы подходим под это описание? Многие — да, но далеко не все. Я знала и знаю много хороших ребят из Синдиката. Ну, хороших по меркам Зоны. Хотя, надо признать, со временем их всё меньше и меньше.
— Хороший наёмник… Так не бывает. Убийца не может быть хорошим.
— Может, в чём-то ты и прав. Не знаю. Надо просто помнить, что идеальных людей нет. У всех свои недостатки и хорошие стороны. Каждый человек сам решает, кем он будет — моральным уродом или человеком честным и справедливым, и никто не вправе пытаться изменить его, если он того не хочет.
Только теперь, произнеся это вслух, сформулировав, наконец, то, что так долго вертелось в голове мутным пятном, я поняла, что держит меня в Зоне. Только здесь, в условиях, близких к апокалипсису, человек может быть тем, кем хочет. Никто не станет критиковать — или просто плюнет, или попытается убить.
Но только ли это не позволяет мне вернуться к нормальной жизни? Нет, наверное. У всех, кто пробыл в Зоне больше полугода, случается «сдвиг по фазе». Привыкаешь, что за каждым углом притаилась опасность, и даже шагу нельзя ступить, не проверив пространство перед собой. Здесь нет уверенности в завтрашнем дне. Сначала это страшно, но со временем понимаешь: это и есть настоящая жизнь.
От самокопания меня отвлёк Саня.
— Ты слышала? — у самого уха прошептал он. Похоже, я настолько расслабилась, что даже не заметила его приближения. Плохо, очень плохо: нельзя ослаблять бдительность. Однако сказывалась усталость.
— Что? — тихо уточнила я.
— Да нет, ничего… Показалось, наверно, — парень стушевался.
Но его слова меня напрягли. Может, ему действительно просто послышалось, а может, мы здесь не одни.
Бандит всё ещё сидел рядом, всматриваясь в темноту. Слишком близко: на такую дистанцию нельзя подпускать того, кому не доверяешь.
— Отодвинуться не хочешь? — чуть раздражённо напомнила я.
— Ах, да, прости, — он отсел на полметра, но в этот раз не смутился. Да и извинился, вероятно, для галочки.
Становилось всё холоднее. Тёплая одежда уже не спасала. Саня достал из рюкзака водку, разлил по алюминиевым кружками так же, как если бы это были рюмки. Выпили.
Я пила крепкий алкоголь редко, поэтому мне хватило, чтобы слегка захмелеть. Но до совершенно невменяемого состояния было ещё далеко.
— Знаешь, Ржавая, никогда не думал, что придётся провести ночь в «Пространственном пузыре», зимой, в компании наёмницы, — признался Саня.
— Я тоже не думала, что буду пить водяру с бандитом, сидя в аномалии… Ваша братия иногда подсаживалась к костру, когда мы с группой дежурили, но редко.
— Так у тебя своя команда есть? — удивился бандит.
— Да. Раньше было пятеро. Жаль только, что состав группы почти полностью поменялся… — я грустно вздохнула, вспомнив старых друзей.
— Что с ними стало?
— Один застрелился. Другого убили «долговцы», а ведь у него семья на Большой Земле осталась… Третий предал нас.
— Ну, а с четвёртым что?
— Надеюсь, жив и здоров.
Саня налил ещё водки.
— За упокой погибших… — проронил он.
В этот раз чокаться не стали.
Водка помогла согреться на некоторое время. Но, как следствие, стало клонить в сон. Контролировать обстановку вокруг становилось всё труднее. Впрочем, пока некритично.
Спустя минут тридцать холод снова напомнил о себе. Пришлось выпить ещё. Саня заметно расслабился.
— Я тут байку одну вспомнил, как-то пацаны рассказывали… — помолчав, начал он. — Говорят, под Зоной есть сеть лабораторий, в которых люди пропадают бесследно. А может, и не совсем бесследно. Просто покажи мне фраера, который полезет в подземелье, чтобы узнать, что там происходит. Так вот, неспроста ведь там смерть… Должна быть причина. Слышал, там какое-то зло обитает, и если оно вырвется наружу — всем в Зоне, а может, и за её пределами — кирдык…