Уильям широко улыбался, чуть вздернув подбородок, надо лбом смешно топорщился вихор. Мальчик выглядел счастливым баловнем судьбы и в то же время несчастным. Но Джесса поразил не он, а Энни — светловолосая, с открытым лицом и каким-то дерзким взглядом. Что-то было в ее ясных глазах. Девочка сразу понравилась Джессу, и он не находил объяснений своим чувствам. Неужели они когда-то уже виделись?
Моника Тейлор не находила себе места. Энни и Уильям пропали больше двадцати часов назад. Их мать не спала, не ела, не принимала душ и не переодевалась с того момента, как накануне вечером из дома ушел Том. Ночь выдалась бесконечной, вдобавок из духовки вдруг повалил дым — Моника совсем забыла про лазанью! — и сработала пожарная сигнализация. Пока Моника рыдала, стоя на газоне перед домом, один из пожарных утешал ее, а остальные ворвались в дом с огнетушителями и пожарными рукавами и через несколько минут вернулись с дымящимся противнем, полным горелого месива.
До того как сгорела лазанья, помощники шерифа заезжали к Монике дважды: сначала — выяснить, что случилось, а ближе к полуночи — за снимками и описанием примет детей. Шерифу наконец осточертело, что она названивает каждый час, и он прислал к ней врача, а тот выписал валиум.
Моника придумала себе занятие: пройдя по дому, она выходила через заднюю дверь во двор, поворачивала налево, обходила дом и снова входила в него через парадную дверь, при этом она так крепко сжимала в руке радиотелефон, словно хотела выжать из него сок. Когда телефон звонил, а звонил он часто, Моника вздрагивала и просила Бога, чтобы это был кто-нибудь из детей. Но ее мольбы так и не были услышаны. Вновь и вновь она прокручивала в памяти события предыдущего утра, и всякий раз пыталась представить себе, как сложился бы день, если бы Том покинул дом еще до завтрака, а еще лучше — вообще никогда не появлялся в нем. И снова молила Бога дать ей еще один шанс все исправить. Тома больше не будет, клялась она. Вообще никаких Томов, и точка.
Моника никогда не отличалась умением строить стратегические планы. Родители не объяснили ей, как надо действовать в ситуациях вроде нынешней. Она всегда завидовала тем, у кого есть план и цель. В минуты растерянности все выбивало ее из колеи, не к кому было даже обратиться за поддержкой. Ни в коем случае не к матери, это ясно. А отец… кто его знает, где он теперь.
Одной растить двоих детей было нелегко. Знакомясь с мужчинами, Моника вскоре выясняла, что они либо сами разведены и обременены обязательствами, либо женаты, но не прочь развлечься. Некоторые оказывались незрелыми себялюбцами, как Том. Никто из этих знакомых не годился в отцы ее детям. Слишком долго она ждала и надеялась напрасно, боролась с апатией, безуспешно барахталась в трясине.
Теперь же, впервые за бесконечно долгое время, ее жизнь вдруг обрела цель и смысл: надо вернуть детей во что бы то ни стало.
Моника сидела за кухонным столом, уставившись на цифровой таймер микроволновки, когда в застекленную дверь постучал шериф Эд Кейри. Микроволновка показывала четверть десятого.
— Можно войти, миссис Тейлор?
Моника подняла голову, увидела его и кивнула.
Шериф Кейри был рослым, форма шла ему, но не маскировала увесистый пивной живот.
— Вы что-то хотели мне сообщить? — спросила Моника.
Он сел.
— Я предпочел бы явиться к вам с хорошими новостями, но скажу только, что один из моих помощников нашел у ручья Сэнд-Крик кое-какие вещи. Удочку и кроссовку, завязшую в грязи. Надеюсь, вы сможете их опознать.
У Моники начали путаться мысли. Да, опознать кроссовку Энни или Уильяма она сможет. А как быть с удочкой?
— Попробую, — нерешительно ответила она, — только мне надо позвонить хозяину удочки.
— Насколько я понимаю, Тому Бойду?
— Да.
Кейри неловко поерзал. Его избрали шерифом лишь несколько месяцев назад, с незначительным перевесом голосов. В прошлом он занимался недвижимостью.
— Мои помощники считают, что дети не просто заблудились.
Моника уже в который раз пожалела, что приняла валиум, и теперь он мешал ей сосредоточиться.
— Что вы хотите этим сказать?
— В общем, мы решили квалифицировать этот случай как расследование уголовного преступления, а не поиски пропавших людей. Удочка висела на ветке в сотне ярдов от реки. Кроссовку сразу же нашли неподалеку от тропы, в грязи. Мои помощники рассудили, что если бы кроссовку просто потеряли — мы считаем, что ее потеряла Энни, — ее легко можно было бы вытащить из грязи. Но кроссовка осталась на тропе. Значит, девочка очень торопилась. Скорее всего — убегала от кого-то. Или от чего-то.