Вильяторо кивнул.
— Но, если я сумею убедить соответствующие органы сделать запрос, надеюсь, вы окажете мне содействие?
Качая головой, Хирн вернул ему ксерокопии.
— У нас сотни новых счетов, как минимум четверть из которых открыли приезжие из Калифорнии. Поговорите с шерифом — его фамилия Кейри. Если докажете необходимость подобных действий, он направит вас к судье, а тот выдаст санкцию. В противном случае я ничем не смогу вам помочь.
В кабинете повисло неловкое молчание. Наконец Вильяторо захлопнул дипломат и поднялся.
— Благодарю вас, мистер Хирн, — произнес он.
Хирн пожал ему руку.
— Желаю вам удачи. И добро пожаловать в Катни-Бей.
— Спасибо. Надеюсь, этот разговор останется между нами?
— Конечно, — кивнул Хирн, провожая Вильяторо до двери. — Конечно, только между нами.
Попрощавшись с Вильяторо, Джим Хирн закрыл дверь своего кабинета и устало привалился к ней спиной.
Крепко зажмурившись, он принялся старательно дышать. Вильяторо застал его врасплох. Несколько лет назад было время, когда мысли о том, что́ он натворил, или, точнее, чего не сделал, не давали Хирну спать по ночам. Но как всегда бывает, постепенно волнения улеглись. Он думал, что эти заботы навсегда остались в прошлом, ведь до сих пор ему удавалось выходить сухим из воды. Но, как оказалось, он напрасно позволил себе расслабиться.
Оскар Суонн припарковал свой пикап за белым фургоном канала «Фокс Ньюс» и поспешно вышел из машины. Он сразу понял, что происходит, и, главное, сообразил, что надо вмешаться как можно скорее. Измученная, растерянная Моника Тейлор стояла перед своим домом на газоне. Какой-то парень устанавливал перед ней на треноге видеокамеру. Возле фургона тощая блондинка поправляла прическу, глядя в ручное зеркало.
Он едва не опоздал. Напрасно он потратил столько времени, принимая душ, бреясь и выбирая свежую одежду. Но к Монике он до сих пор был неравнодушен. Второй такой же привлекательной женщины не найти во всем Катни-Бей. В отличие от Сингера и Гонсалеса, Суонн не выносил одиночества и не желал довольствоваться компанией своих свиней.
Суонн решительно двинулся к фургону.
— Никаких интервью! — заявил он корреспондентке «Ньюс».
Блондинка возмутилась:
— То есть как это никаких интервью? Я уже спрашивала у нее, она согласилась.
— Сожалею, но ничего не выйдет. Я из оперативной группы при ведомстве шерифа. — И он предъявил заламинированную табличку на ремешке, которую изготовили для него сегодня утром. — Хотите взять интервью — получите разрешение у шерифа Кейри. Кстати, через несколько часов он проводит пресс-конференцию.
— Послушайте, но… — сказала вслед ему корреспондентка, однако он уже отошел.
Суонн встал между камерой и Моникой.
— Оскар, что происходит? — спросила Моника.
Он понизил голос.
— Моника, это неудачная затея. — И он объяснил, что оперативный штаб принял решение направлять все запросы об интервью в ведомство шерифа, чтобы выдавать информацию дозированно.
— Но зачем? — Моника изумленно раскрыла глаза.
— Только цирка нам и не хватало, — объяснил он. — Информацию надо держать в тайне и выдавать под строгим контролем. А если человек, у которого сейчас твои дети, посмотрит эту программу новостей? Ему совсем незачем знать, в каком направлении ведется расследование. А ты можешь невольно проговориться, сказать что-нибудь, что поможет ему скрыться от нас. И потом, нельзя допустить, чтобы интервью отпугнуло его, если он собирается связаться с тобой. — Суонн указал на корреспондентку. — Она всего лишь гонится за сенсациями, поверь нам, Моника. А мы исходим из твоих интересов и интересов детей.
Судя по выражению лица, Монику он не убедил, но она сказала корреспондентке: «Как-нибудь в другой раз», повернулась и направилась к дому. Следом за ней в дом вошел Суонн.
Джесс Роулинс притормозил возле своего почтового ящика, достал почту и бросил ее на сиденье рядом с собой.
Переодевшись в рабочую одежду и сменив новенький «стетсон» на старый, захватанный и пропитанный потом, Джесс сунул в задний карман плоскогубцы и оседлал Чили. Холодный, тяжелый камень возник у него в животе, пока он взбирался на сланцевый кряж над ранчо, к северу от ближайшего луга.
Еще в детстве Джесс изучил каждый дюйм ранчо, побывал повсюду, куда только мог добраться верхом. До сланцевого кряжа было всего 150 ярдов. Как одинокий клык на фоне горизонта, он был виден с веранды и с шоссе, но каменный выступ скрывал из виду его противоположный склон. Это место идеально годилось для того, чтобы наблюдать, оставаясь незамеченным.