Кто звонит ему на мобильник так часто? Почему он, едва увидев номер, выходит в другую комнату? И почему его объяснения выглядят так нелепо, когда она спрашивает, кто звонил?
И почему он уже целую минуту стоит в дверях ее спальни?
— Что тебе? — спросила она.
— Мне что-то послышалось. Вот и решил проверить.
— Я звонила маме.
— А я-то думаю, куда девался телефон. Давай его сюда.
Она послушно протянула трубку. Но Суонн не ушел.
— Еще что-нибудь? — спросила она.
Он медлил.
— Тогда выйди из моей комнаты.
Не говоря ни слова, Суонн попятился.
Нетвердо держась на ногах, Моника встала с постели и закрыла за ним дверь. И на этот раз заперла ее.
Стельная корова в стойле, с зафиксированными ногами, дрожала всем телом, широко раскрыв глаза, и дышала тяжело и ритмично. С явным усилием она повернула голову и посмотрела на Джесса, который сидел поблизости, на перевернутом ведре.
— Успокойся, голубка, — заговорил Джесс. — Все хорошо.
Кроме тяжелого дыхания, в коровнике слышался только сухой шорох и хруст травы. Две другие стельные коровы обернулись, равнодушно посмотрели на подружку и снова принялись жевать.
Раздвижная дверь скрипнула и приоткрылась. Джесс прищурился, обернувшись на скрип, увидел светлую челку и лицо Энни.
— Что вы делаете? — спросила она.
— А ты? Тебе давно пора спать.
Энни открыла дверь пошире и шагнула через порог. Мешковатые спортивные брюки и курточка с капюшоном были велики ей на несколько размеров.
— Я проснулась, смотрю, а вас нет, — объяснила она. — И я испугалась, что вы уехали и бросили нас. А потом увидела, что здесь горит свет.
— Почему ты решила, что я куда-то уехал?
Девочка пожала плечами.
— Эта корова вот-вот разродится, — объяснил Джесс.
— А который теперь час?
Джесс взглянул на часы.
— Четвертый.
Энни поежилась от ночной прохлады. Джесс встал, сходил за вторым ведром и старым армейским одеялом.
— Присядь, Энни. Если хочешь, закутайся в одеяло.
Она кивнула и устроилась рядом.
— Ты когда-нибудь видела, как телята появляются на свет?
— Нет. Зато у одного мальчика с нашей улицы собака ощенилась.
— Отел — зрелище не из приятных, — предупредил Джесс. Она помолчала, а Джесс вдруг заметил, как она измучена. От усталости у Энни слипались глаза.
— Вы сказали мистеру Суонну что-то про забор, а я не поняла. Мама была дома, когда вы звонили?
— Мы ведь об этом уже говорили: скорее всего, была, но ручаться не стану. Я вообще не уверен, что поступил правильно.
— И что же будет утром?
Он потер щетинистый подбородок.
— Пожалуй, я съезжу в город, попробую что-нибудь разузнать. Хочу выяснить, почему ничего не слышно об убийстве.
— Мы видели это.
— Я помню, что вам так кажется.
— Нет, мы правда видели! Я могла бы показать вам место, где это было. И нарисовать людей, которые убили того человека.
— Правда? Тогда нарисуй, будь добра, — утром, после завтрака.
— Ладно.
Помолчав, Энни спросила:
— Вы каждую ночь здесь сидите?
— В такое время года — да. Сейчас сезон отела. А весь остальной год я сплю, как обычные люди. Если, конечно, коровы не повалят ограду, если никто из них не поранится и не захворает.
Потянулась новая пауза. Джесс окинул взглядом корову и увидел, что по ее задней ноге стекает струйка.
— Ну, теперь уже скоро, — заключил он.
— А где ваша жена? — деловито спросила Энни.
Джесс хмыкнул.
— Она от меня ушла, — произнес он, и собственные слова ему не понравились. Он произнес их впервые в жизни. — Видно, решила, что здесь ей рассчитывать не на что. Амбиции у нее имеются, а когда из дома ушел наш сын, ей стало нечем заняться.
— Где он теперь, ваш сын?
— Джесс-младший? Да как тебе сказать… Видишь ли, он болен. Одно время лечился в клинике, потом сидел в тюрьме. Наркотиками баловался. В общем, здесь он уже не живет. Скверная история.
— А почему у вас больше не было детей?
— Я-то хотел, — признался Джесс. — Хотя бы еще двоих. Дочку или двух дочек. А жена говорила, что не желает приносить в мир еще одно дитя. Но теперь-то я знаю: все дело во мне.
— И вы работаете здесь совсем один?
— Теперь — да, — кивнул Джесс. — Мой работник уволился пару дней назад.
— А если вы заболеете? Что тогда?
— Тогда работать будет некому.
Энни подумала и заговорила о другом:
— А я точно знаю: Билли мне не родной отец. Он отец Уильяма, а не мой. Когда-нибудь я узнаю, чья я на самом деле.
Джесс растерялся, не зная, что ей ответить.