Старенький телевизор в доме Джесса Роулинса принимал всего три канала, причем только один из них — без помех. Снаружи на бетонной площадке была установлена древняя спутниковая тарелка, на телевизоре стояла такая же старая на вид коробка с какой-то электронной начинкой. Энни наблюдала, как Уильям возится с громоздким пультом, подключая спутниковое телевидение. Он соскучился по мультикам.
— Как же это меня бесит! — не выдержал Уильям.
— Давай пробуй дальше, — велела Энни. — Все получится.
— Может, провод от тарелки где-то оборвался?
— Сиди в доме, — пресекла его порыв Энни. — Ты же слышал, что он сказал перед уходом: шторы не открывать, свет не зажигать. Наружу нам вообще нельзя.
Уильям состроил рожицу.
— Если эта штуковина не заработает, я все равно пойду.
Энни отняла у него пульт и рассмотрела. Заметив возле одной кнопки пометку «SAT», Энни нажала ее. Экран очистился от помех, на нем появились герои испанской мыльной оперы.
— Как ты это сделала? — воскликнул Уильям. — Дай сюда!
Она вернула ему пульт.
Энни встала с дивана и направилась на кухню. Перед отъездом хозяин ранчо сам запер все двери и окна, и Энни с удивлением узнала, что входную дверь он запер впервые за все время существования ранчо.
Она заглянула в кухонный шкаф: крекеры, специи, овсянка, чай и кофе. В холодильнике — фарш и стейки из говядины. Столько жестянок с молотым чили она видела впервые в жизни. Мистер Роулинс пообещал привезти из города какой-нибудь еды и спросил у Энни и Уильяма, что они любят. Энни нацарапала целый список.
— Когда вы вернетесь? — спросила Энни.
— Надеюсь, еще засветло, — ответил он. — И помни: двери не отпирать, свет не зажигать.
— Вы уже три раза повторили.
Джесс прищурился, глядя на нее.
— Надеюсь, хоть какой-нибудь из них да запомнится.
Внезапно из гостиной донесся вопль Уильяма:
— Энни, смотри! Скорее сюда!
Он нашел «Фокс Ньюс». Увидев на экране фотографию, Энни едва узнала человека на ней, настолько скверно он выглядел.
— С чего вдруг Тома показывают по ящику? — спросил Уильям, пытаясь понять, как прибавить громкость. — И наши снимки?
На экране появились их школьные фотографии, а над ними — пульсирующая надпись «Эмбер алерт».
Энни уже не раз думала о том, что надо позвонить маме. Но теперь, увидев собственные фотографии на телеэкране, Энни поняла: пора.
Что плохого, если она позвонит домой? Услышит мамин голос? Скажет: «С нами все в порядке, мы любим тебя, мама»?
— Ого, Энни, ты только глянь! — снова завопил Уильям.
— Ну что там еще? — Она застала брата перед шкафом из темного дерева, с распахнутыми дверцами.
— Красотища! — Уильям отступил, чтобы она заглянула внутрь.
В стойке аккуратно выстроились винтовки и дробовики — всего семь. Рядом были сложены коробки с патронами. Уильям потянулся за винтовкой.
— Не трогай. — Энни удержала его за руку.
— Они же классные! Интересно, зачем ему столько?
— Он хозяин ранчо. На ранчо всегда полно оружия.
— Ага, на случай, если нападут медведи, и все такое.
Энни пожалела, что мистер Роулинс перед уходом не запер еще и этот шкаф.
— Глянь на эту, — продолжал Уильям и схватил со стойки винтовку с рычажным затвором. Оружие было явно старинное, его ствол вытерся до серебристого блеска, приклад покрывали царапины. — Из нее точно стреляли ковбои!
Энни прочитала клеймо: «Произведено оружейной компанией „Винчестер“. Запатентовано 21 августа 1884 года».
— Ух ты! Вот бы проверить, стреляет ли она, такая древняя?
— Понятия не имею, — отозвалась Энни. — Поставь на место.
— Ну, Энни…
— Поставь сейчас же!
Уильям с явной неохотой пристроил винтовку в стойке. Энни сама закрыла шкаф.
— Это еще не все, — объявил Уильям, бросаясь через всю гостиную к бюро. — Посмотрим, что ты теперь скажешь!
— Хватит рыться в чужих вещах. — Энни последовала за ним.
Уильям выдвинул один из верхних ящиков бюро и достал оттуда фотографию в рамке. На ней был запечатлен мистер Роулинс — совсем молодой, в армейской форме и фуражке. В глубине ящика нашлись коробочки с медалями.
Уильям открыл их.
— В армии он был снайпером. — Он показал сестре медаль. — Ему дали Серебряную Звезду и еще какие-то две награды.