Вильяторо присвистнул.
— Но ведь охранник погиб.
Ньюкерк заметно помрачнел.
— Это было незапланированное убийство. Болван решил поиграть в ковбоя. Гонзо пришлось уложить его.
— Его звали Стив Николс. У него осталась жена и двое маленьких детей.
Ньюкерк поначалу молчал, глядя перед собой.
— Это случайность, — наконец произнес он и снова умолк.
Не выдержав, Вильяторо спросил:
— А тот тип, который дал показания против служащих кассы ипподрома? Зачем он сделал это, если был ни при чем?
Ньюкерк пожал плечами.
— Это человек Сингера, — объяснил он. — У лейтенанта был какой-то компромат на него, никак не связанный с ипподромом. До сих пор не знаю, какой именно.
— Однако он умер прежде, чем успел дать показания в суде.
— Удобно, правда? — мрачно подхватил Ньюкерк. — Погиб в перестрелке, покупая сигареты в супермаркете «Севен-Илевен». Продавцу крышка, свидетелю крышка, грабитель выгреб из кассы все, что там было. На записях камер видеонаблюдения видно только, как здоровенный детина в маске входит и расстреливает всех, кто попался под руку.
Вильяторо задумался.
— Гонсалес?
Ньюкерк кивнул:
— А расследовал это дело Суонн.
Господи, мелькнуло у Вильяторо, такого я и предвидеть не мог.
— Создание благотворительного фонда было удачной идеей, — заметил он. — Небольшие счета в одном из банков Северного Айдахо вряд ли привлекли бы внимание. Вы не учли одного: что среди стодолларовых купюр были меченые.
Ньюкерк презрительно поморщился.
— Само собой, мы знали про купюры! Но тут облажался Тони Родейл. — Его глаза зло блеснули. — Его задачей было разъезжать по всему округу и разменивать стодолларовые купюры в ресторанах, на заправках, в барах, где угодно. Жене он врал, что ездит на рыбалку. От него требовалось только везде расплачиваться сотенными, а потом класть на счет мелкие купюры. Но его сгубила жадность. Сингер заметил недостачу и догадался, что это крысятничает Тони. Кретин потихоньку сбывал сотни какому-то букмекеру в Кердалене, делал ставки на футбольном тотализаторе. Сингер нашел того букмекера и застрелил его. — Ньюкерк повернулся, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Вильяторо. — Тони рисковал всем. Сингер понял: полиция обязательно явится сюда, теперь это лишь вопрос времени.
— И вот я и здесь, — подтвердил Вильяторо.
— Да, ты здесь, — поморщившись, как от боли, согласился Ньюкерк.
— А где же Тони Родейл?
Ньюкерк заговорил было, но умолк и отвернулся.
— Вот это я и хотел тебе показать.
— Что? — недоверчиво прошептал Вильяторо. — Вы убили его?
— Не я. Все мы. По договоренности каждый должен был всадить в него пару пуль, чтобы все мы несли одинаковую ответственность. Все, кроме Суонна, который припозднился.
Еще одно убийство, заключил ошеломленный Вильяторо.
— Все могло пройти, как и было задумано, — продолжал Ньюкерк, — если бы нас не увидели двое детей.
— Дети Моники Тейлор? Господи…
— Положение становилось все хуже, — объяснял Ньюкерк. — Мы так старательно спланировали преступление. И настроились на долгую счастливую жизнь. Но потом Тони подвел нас, а дети увидели, как мы расправляемся с ним. Да еще этот тип из «Ю-Пи-Эс». — Его голос дрогнул. — По-моему, я уже в аду.
Вильяторо заметил, что у него дрожат руки. Какой еще тип из «Ю-Пи-Эс»?
— Таких масштабов я и предположить не мог, — признался он.
Бывший полицейский горько рассмеялся, вытер слезы рукавом, завел руку за спину и выхватил черный полуавтоматический пистолет. Дуло вдавилось в шею Вильяторо.
— Это еще цветочки. Жаль мне тебя, приятель, но ничего не поделаешь. Ты ведь сам был копом. — Он кивнул в сторону мокрого черного почтового ящика у поворота на проселочную дорогу. — Притормози и сворачивай.
— Что ты задумал? — спросил Вильяторо.
— Поворачивай, — велел Ньюкерк.
Проселочная дорога вела куда-то вглубь леса, под горку, в колеях скопилась дождевая вода. Чувствуя, как задние шины заносит на скользкой грязи, Вильяторо вспомнил увиденную на почтовом ящике фамилию. Суонн.
Джесс снял трубку, чтобы еще раз позвонить Вильяторо, когда увидел на дороге среди деревьев мелькающие лучи автомобильных фар. Бросив трубку, он вернулся в гостиную, где на диване тихо разговаривали Моника, Энни и Уильям.
— Погасите свет и никому не открывайте дверь, кроме меня, — спокойно велел он. — Кто-то едет сюда с холма.
Мысленно он выругал себя за то, что не запер ворота на цепь и замок.