- Как тебя зовут, - говорю вслух на местном сапиенском языке. Тем временем обыскиваю самцов.
В карманах обоих нахожу толстые пластиковые пакеты и мясницкие электропилы. Похоже на то, что их программа на вечер кроме коитуса подразумевала ещё и разделку туш. Все знают, что для сапиенсов мясо их самок и детёнышей - самое вкусное.
Подхожу к кровати с детёнышем, присаживаюсь на край.
- Как тебя зовут, - говорю.
Он дрожит, боится, его пульс высок, гормоны страха у верхней границы, выше уже некуда. Я прикрываю его раздутый живот одеялом.
- Санёк, - говорит.
- Хорошее имя, - говорю.
- Моя мама умерла, - говорит.
- Нет, - говорю. - Она просто спит.
Пока это так и есть. Его мама ещё не умерла, она умрёт позже, когда её центральная нервная система пойдёт на изготовление прототипа. Как и те два самца, что лежат рядом обработанные.
- А ты хороший, - говорит.
- Да, - говорю, - хороший.
Хороший я или плохой, невозможно ответить однозначно - это кому как, ответ зависит от частной системы моральных ценностей. Какова мораль у детёныша я знаю, но я не хочу его пугать. Был бы я сапиенсом, может и напугал бы, а так я не получаю от этого удовольствия.
- А как тебя зовут, - говорит.
- Синий, - говорю.
- Ты робот.
- Да.
- Ты круто уделал этих дядек, - говорит.
- Обычное дело, - говорю. - Они слабаки. Только лузеры обижают слабых.
- Ты их убьёшь.
- Нет, я их не убью, - говорю, и это правда: их убью не я, а другие - те, кто снимает прототипы и заполняет иерархические модели лесов нейронных сетей данными, извлечёнными из их мозгов.
- Как это быть роботом.
- Как обычно, - говорю. - Ко всему привыкаешь. Был бы ты роботом, тоже привык бы.
- Я мальчик, у меня нет столько сил, - говорит. - Если бы я был сильным, я бы сам этих дяденек убил.
- Почему ты бы их убил, - говорю.
- Они плохие. Они делали больно маме.
- У них наверняка есть дети, - говорю. - Если бы ты их убил, их дети остались бы без пап. Они бы тоже плакали.
Детёныш на секунду задумался, потом разволновался, даже наполовину вылез из-под одеяла.
- Я всё равно бы их убил, - говорит.
Я ему верю. Когда Санёк вырастет, он наверняка будет убивать себе подобных, как это делал его отец, его дед и все соседи-друзья, соплеменники. С вероятностью 99.17275(6). Он и сейчас убил бы этих двух самцов, если бы мог. Но он ещё слаб и физически, и ментально. Всему своё время.
Детёныш голоден, это видно. Его желудок пуст. Судя по общему состоянию, он не ел более трёх дней.
На улице раздаются шаги, пока ещё далеко, но они приближаются. Я настраиваю направленный микрофон и слышу приглушённый шёпот - это подельники самцов идут помочь с переноской мяса. Когда они завалятся в дом и не найдут своих товарищей, они наверняка расстроятся. Детёныш послужит им утешительным призом. Скорее всего, они не будут тратиться на снотворное и анестезию, у них таких излишеств просто нет, зато наверняка припасена ещё одна пара мясницких электропил.
Я не могу здесь оставаться. Мне пора идти. Я снова вспоминаю сапиенское "Руководство по спортивной охоте". Всё сводится к тому, что автор хорошо знал предмет, о котором писал. Я не гуманист, просто следую инструкциям. Особенно тогда, когда считаю их правильными.
- Давай поиграем в игру, - говорю.
Проходит минута, шаги всё ближе. Мне на самом деле пора идти.
- Выхожу в точку сбора, - говорю я Красному и вызываю мула.
Вбегает мул, быстро грузит себе на спину тела и выбегает как ошпаренный. Он тоже в курсе того, что время возвращаться.
Я выхожу из дома. Разжимаю ладонь.
Пустые инжекторы падают на разбитый асфальт.
* * *
- Как дела, - говорит друг, уже когда я снова становлюсь кубическим ящиком размером 20 сантиметров.
- Нормально, - говорю. - У тебя как.
Иногда я не уверен, что мой друг и Красный - это не плод моего воображения. - Нормально, - говорит.