«Опять! Да что ж такое?»
Цзи Юньхэ так вытаращила глаза, что они едва не выскочили из орбит. Мешочек с иглами выскользнул из рук монаха, но тот даже не попытался его поднять. Придя в себя, Цзи Юньхэ попробовала оттолкнуть Чан И, однако сил у нее было не больше, чем у цыпленка. Тритон одной рукой сжал оба исхудавших запястья девушки, полностью подчинив своей воле любое движение Цзи Юньхэ. В этот миг в груди Чан И блеснул синий огонек.
Осознав, что тот собирается сделать, монах внезапно очнулся и вскричал:
– Ты с ума сошел!
Кунмин хотел подбежать и оттащить тритона в сторону, однако, прежде чем он приблизился, мощная сила отбросила монаха назад и впечатала в стену. При этом губы Чан И оставались мягкими и нежными. Синее сияние переместилось из груди в его горло, затем – в рот Цзи Юньхэ и, как она ни сопротивлялась, проникло внутрь ее тела. Тритон чуть помедлил и выпрямился.
Монах Кунмин пришел в ярость:
– Негодяй! Совсем голову потерял? Наши люди сражаются с учениками Наставника государства, а ты отдал сокровенную жемчужину, чтобы продлить этой девице жизнь?
Сокровенная жемчужина. Покорители демонов черпали духовную силу в двойном пульсе, а средоточием магии демонов была внутренняя пилюля. У жителей подводного мира она называлась сокровенной жемчужиной. Чан И отдал Цзи Юньхэ свою жемчужину, иначе говоря, пожертвовал всей собственной силой ради жизни девушки, а сам… лишился могущества.
– Ты и правда сошел с ума! – воскликнула Цзи Юньхэ, вытирая губы. – Твоя жемчужина мне не нужна, забери ее обратно.
Чан И все еще держал девушку за подбородок. Синева его глаз обернулась водоворотом, готовым поглотить ее.
– Если я хочу отдать свою жемчужину тебе, ты должна ее принять.
13. Это всегда была ты
– Мне она не нужна! – сердито закричала Цзи Юньхэ.
Она оттолкнула руку тритона и попыталась выплюнуть жемчужину. В следующий миг Чан И зажал ей рот, заставил лечь и придавил к постели. Цзи Юньхэ снова не могла пошевелиться. Казалось, синие глаза тритона подернулись льдом, однако в их глубине клокотала настоящая буря.
– Я не давал тебе права выбора.
– Ей ты не дал права выбирать, мне ты его тоже не предоставил? А людям, которые пришли на север и примкнули к тебе, ты позволил сделать выбор? – бранился Кунмин, тыча пальцем в спину Чан И. – Потратить немного времени на женщину – еще куда ни шло! Но отдать ей свою жемчужину? А что ты будешь делать, если сюда нагрянет Наставник государства и поведет в атаку своих учеников? Надеяться, что их остановят ветер и снегопад?
– У Шуньдэ еще не зажили раны. Наставник государства здесь не появится.
– Этот переменчивый старик еще непредсказуемее, чем ты! Как ты можешь быть так уверен?!
Монах немного покричал, но, видя, что Чан И не собирается отпускать Цзи Юньхэ, трижды повторил: «Ладно» – и окончательно сдался.
– Ты теперь владыка севера, но я тебе больше не помощник! Поступай как знаешь!
С этими словами Кунмин пнул мешочек с иглами, валявшийся на полу, и в негодовании ушел.
Когда удалился единственный человек, который мог помочь Цзи Юньхэ вразумить большехвостую рыбу, девушка еще больше встревожилась и разозлилась. Она отчаянно сопротивлялась, не заботясь о том, что может себе навредить. Видя это, Чан И нахмурился и отпустил ее.
Цзи Юньхэ поспешно села и ощупала постель вокруг. Естественно, она не нашла никакого оружия. Некоторое время пленница тяжело дышала, борясь с желанием немедленно что-нибудь предпринять, затем уставилась на Чан И:
– Твоя жемчужина не игрушка, а все остальное не имеет значения. Забери ее обратно.
– Не игрушка, значит? – усмехнулся Чан И, словно потешаясь над собой, а потом снова посуровел. – Какое тебе дело до моих игрушек? Ты так сильно хочешь вернуть мне жемчужину… Неужто тебя, как этого монаха, волнуют мои заботы и великое дело севера?
Цзи Юньхэ поджала губы и спокойно произнесла:
– Чан И, север не только твоя забота. Это дело затрагивает интересы всего народа.
– Оно затрагивает интересы твоего народа. – Чан И пальцем коснулся щеки Цзи Юньхэ. – Это вы, люди, втянули меня в ваши дела на суше. Я уже давно сбился с пути.
Цзи Юньхэ опустила глаза, скользя взглядом по длинным серебристым волосам, и посмотрела на ноги тритона. Чан И так привык к ним, что Цзи Юньхэ почти забыла, как тритон выглядел прежде, когда у него был огромный хвост. У нее защемило сердце.