– Ты должен был вернуться к себе.
– Ха, – холодно улыбнулся Чан И. – Это куда же?
– В море. – Цзи Юньхэ закрыла глаза, не в силах больше смотреть на Чан И. – Ты не должен был упорствовать и погрязнуть в ненависти.
Чан И долго молчал, и Цзи Юньхэ уже не ожидала, что он ответит…
– Я никогда не цеплялся за тех, кого ненавижу, и не был одержим жаждой мести.
Цзи Юньхэ удивленно посмотрела на Чан И. В его глазах плескалось бескрайнее море, в ее взгляде чернела бездонная пропасть. Каждый из них увидел себя в глазах другого.
Чан И вновь замолчал, но Цзи Юньхэ услышала его тайну: «Я цеплялся не за тех, кого ненавижу, а за ту, кого люблю. Я был одержим не жаждой мести, а тобой. Это всегда была ты».
Цзи Юньхэ захлестнула невыразимая тоска. Она поспешно отвела взгляд, чтобы вынырнуть из этого безбрежного моря и вернуться к действительности.
– Ты ведь понимаешь, что даже твоя сокровенная жемчужина не подарит мне новую жизнь.
На этот раз Чан И действительно не знал, что сказать.
– Чан И, те, кто бежал на север, доверили тебе свои жизни и будущее… – Цзи Юньхэ сделала паузу. – Ты помнишь, каково это, когда тебя подводят, поэтому…
Похоже, Чан И не желал больше слушать.
– Я и без жемчужины смогу установить на севере мир. – С этими словами тритон развернулся и вышел.
Оставшись в одиночестве, Цзи Юньхэ закрыла лицо руками и глубоко вздохнула.
Тем временем в столице империи Чэнь с лица принцессы Шуньдэ уже сняли повязки, но та по-прежнему не желала никому показываться. Принцесса перебралась в свой дворец и принимала посетителей, сидя за бамбуковой шторой и пряча лицо под вуалью. Чжу Лин, облаченный в тяжелые доспехи, тоже стоял за бамбуковой занавеской, охраняя принцессу.
Сегодня он держал блюдо со спелыми ягодами. Достать зимой спелые ягоды – непростая задача. Принцесса взяла одну из них, бросила на пол и наступила босой ногой. Кожура лопнула, брызнул сок. Принцесса приподняла стопу, чтобы слуги омыли ее теплой водой, взяла еще одну ягоду, бросила на пол и наступила. Сок обрызгал обувь людей по другую сторону бамбуковой шторы.
Линь Хаоцин взглянул на носок своего сапога и поклонился.
– Ваше высочество…
– Ах да, правитель Линь, совсем про вас забыла.
Слуга снова вытер ногу принцессы, та взяла следующую ягоду и швырнула ее за бамбуковую штору. Ягода докатилась до Линь Хаоцина и остановилась, коснувшись носка его сапога.
– Эти маленькие ягоды не отличаются изысканным вкусом, зато их очень приятно давить ногами. Кожура кажется прочной, но стоит на нее наступить, как она с треском лопается и брызгает сок. Это так весело! Не хотите попробовать, правитель Линь?
Линь Хаоцин раздавил ягоду сапогом:
– Ваше высочество, вы призвали меня в столицу, я проделал долгий путь. Осмелюсь спросить: с какой целью?
– Чтобы расплющить ягоду.
Линь Хаоцин молчал, ожидая продолжения.
Принцесса Шуньдэ поднялась, смахнула все ягоды на пол и принялась давить их одну за другой. Треск не утихал, пробуждая в ней все больший азарт. Раздавив все, она не удержалась и еще раз прошлась босыми ногами по ягодному месиву. Наконец, тяжело дыша, принцесса остановилась.
– Во дворце ягоды кончились, а за его пределами они есть. – У ее лица вздымалась и опадала вуаль, из прически выбилась прядь и свесилась на лоб. – Эта Цзи Юньхэ, которая бежала на север… Помнится, вы с ней выросли вместе, так ведь?
– Да, – почтительно ответил Линь Хаоцин.
– Вы правите долиной Покорителей Демонов на протяжении шести лет и неплохо справляетесь. Ваш авторитет среди мастеров неуклонно растет.
– Я исполняю свой долг.
– Правитель Линь, заботиться о долине – это лишь часть вашего долга. Разделять с императорским двором все его тяготы – вот ваша обязанность.
Принцесса Шуньдэ уселась обратно на трон, и слуги незамедлительно вытерли ей ноги.
– Вот уже долгие годы с северными повстанцами сражаются ученики Наставника государства. Ваши четыре земли вроде бы тоже помогали двору, но… но так ли это?
Линь Хаоцин слегка нахмурился и преклонил колено.
– Ваше высочество…
Принцесса Шуньдэ помахала рукой:
– Ах, оставьте! Довольно лжи. Я вызвала вас не для того, чтобы ее слушать. Север – давняя боль императорского двора, мастера трех земель не смогли уничтожить повстанцев. Это непростительная оплошность. Я подумываю отравить морозным ядом все озера и реки…
На лице принцессы Шуньдэ, спрятанном от гостя за бамбуковой шторой и затем под вуалью, играла улыбка, однако ее глаза полыхали змеиной злобой. В то же время пальцы Линь Хаоцина, скрытые под рукавом, сжались в кулак.