— Пожалуйста.
Я подлез пальцем под ребро, вдавил чуть выпуклый значок деактивации. Гермосьют облез с меня, стек, собираясь в куб. Я подпрыгнул, стряхивая остатки.
— Ложись, — повторил Клаус.
Он был непривычно-угрюм.
— Странные вы, — сказал я и забрался в люльку.
Медивак тут же навис, накрыл обводы капсулы выдвижным суппортом, едва ли не прижался ко мне множеством сканирующих головок. Что-то кольнуло сначала руку, потом бедро. Спине и затылку стало мокро. В прозрачное окошко участливо заглянула Эби.
— Как ты там?
Я повернул голову.
— Ерундой маетесь. Кораблю — семьдесят тысяч лет.
— Может, ты чем-то заразился там.
— Чем? В гермосьюте? «Меррик» меня бы через шлюз не пустил.
— Считай, что мы решили перестраховаться, — сказал Клаус, настраивая выносную панель. — Диагностика будет длиться около двух часов. Можешь поспать.
— Большое спасибо!
— Макс!
Голос Эби вывел меня из прострации.
— Да, я тебя слушаю, — сказал я.
В голове, правда, не появилось знакомой пиктограммы, и нейросеть «Меррика» вела себя непривычно тихо.
— Ты где? — спросила Эби.
— Я?
Я огляделся. Из люльки я, оказывается, выполз и сейчас сидел на мягкой скамье рядом с выдвижным столиком и саркофагом химлаборатории. Свет был приглушен. По обводам оборудования, стоило качнуться, скользили муаровые разводы.
— В медицинском боксе, — сказал я почему-то шепотом.
— Запрись! — выдохнула Эби.
— Почему?
— Кажется, один из «хелперов» сошел с ума!
— Тот, который был со мной на корабле?
— Да! Он ходит по «Меррику»!
Я нахмурился.
— А что Клаус, Роберт?
— Клаус заперся в жилой секции, — ответила Эби. — А Роберт не отвечает. «Хэлпер» что-то сделал с нейросетью, она теперь едва функционирует, не распознает команды, возможно, он внес в нее вирус.
— Эби, Эби, это бред!
— Я закрылась в рубке! — Голос у Эби сорвался. — Макс, я не могу ничем управлять! «Меррик» не слушается меня!
— Я иду к тебе! — решительно сказал я.
— Нет, Ма…
Связь пропала. Я поискал, чем бы вооружиться. Пикфорд, к сожалению, унес гермосьют — в нем я был сам бы себе оружие. Но, впрочем, где наша не пропадала? Через несколько минут я разжился скальпелем и лазерным резаком. Не убью, так, возможно, напугаю. И уж точно пожгу кое-кому объективы.
— Макс!
Эби хрипела, словно звала меня уже полчаса.
— Да, милая, — ответил я.
Вокруг было темно.
— Макс! Господи, Макс! Ты жив!
Эби засмеялась у меня под черепом.
— Да, я жив, — сказал я.
— Макс, родненький! Что с тобой? Ты где? — спросила Эби.
— Не знаю.
Я сделал шаг назад, уткнулся во что-то, что с шелестом поехало в сторону. Оказалось, створка. Оказалось, я стоял в темном санитарном закутке. Зачем? Почему? Развернувшись, я увидел тесную жилую секцию, в которой все было перевернуто вверх дном. Постель, предметы, одежда нашли себе прибежище на полу. Выезжающий из стены столик был погнут и наполовину выкорчеван из направляющих. Поблескивали мемо-диски. Обивка то там, то здесь была вскрыта чем-то острым.
Я шагнул вперед и за одеялом, за поваленной тумбой обнаружил Клауса. Клаус был мертв. Затылок его был размозжен, в осколках костей и пучках волос розовел мозг. На светлый пол натекла чертова прорва крови. Смотрящий на меня глаз Клауса был вытаращен. На лице застыл оскал.
— Эби, — позвал я.
— Да, Макс, я слушаю.
— Клаус мертв.
— Боже!
Эби всхлипнула.
— Похоже, «хэлпер» добрался до него, — сказал я.
— А ты?
Я осмотрел себя. Левый рукав моего флипера намок кровью.
— Повредил руку, — сказал я.
— А «хэлпер» где?
— Не знаю, — сказал я. — Я спрятался от него в туалете.
— Но сейчас его там нет?
— Нет.
— Макс, пожалуйста, будь осторо…
Голос Эби потух. По внутренней стороне моих век скользнула тень.
В двигательном было тихо. Я смотрел на Пикфорда, висящего в петле из толстых, цветных проводов. Я думал: не сам же он так. Шея Пикфорда казалась неестественно длинной, словно тот, кто подвесил его под самым потолком, на фоне цилиндров магнитных конфигураторов, долго висел на нем, пытаясь оттянуть тело вниз. Лицо Пикфорда все еще хранило следы чудовищного напряжения.
Разве «хэлпер» мог сотворить такое? Тогда кто? Не Эби же? Или это Роберт убил Клауса… Нет, Клаус убил Роберта, а потом…
— Эби! — позвал я. — Эби!
Эби долго не отвечала. Я ловил шорохи случайных помех, какие-то скулящие звуки, повизгивания механизмов, но не слышал жены.