Казалось, крик с порывом ветра всколыхнул кроны деревьев, заставив слететь с них черных, как сама ночь, воронов.
— Я ведь только хочу спокойно жить, — Элион снова обессилев распластался на мосту. — Хочу любить, и чтобы любили меня… — голос дрогнул. — Я… — глотать опять стало ужасно больно и не удобно. — Я хочу счастья и, — почти шепотом. — Я хочу сам любить себя.
Купер так и лежал, воззрев в небо. Кажется он понял нечто важное, что давно пропускал мимо. От чего отгораживался, стараясь не замечать. Вот только сейчас эта неоспоримая истина обернулась путем к спасению.
Собрав все свои силы, парень поднялся и, шатаясь, поковылял в сторону своего дома. Пусть сейчас он разбит, а от души словно оторвали огромный клок, но Элион решил жить. Жить назло всем и вся. Стать самым счастливым и забыть чужие бредни. Доказать этому миру, что такое настоящее уродство. И перестать наконец-то чураться своего тела и лица.
Нащупав в кармане мелочь, он свернул в сторону автобусной остановки. Куперу хотелось еще освежить голову, вот только еще одной долгой прогулки он бы не вынес. Проснулся бы где-нибудь в подворотне.
В полупустой машине на Эла таращились. Еще бы, к обычному странному виду прибавилась перепачканная разорванная одежда и раны. Один сердобольный дедушка-бета даже предложил свою помощь. Но, заверив его, что все в порядке, Купер постарался как можно приветливее улыбнуться. Правда, мужчина все равно сунул ему в карман шоколадный батончик.
В салоне было тепло. Немного согревшись, омега расслабился и даже начал засыпать. Пощипывая себя за руку, он вырвал разум из столь чарующего плена Морфея, пока наконец машина не остановилась районе, где жил Элион.
Кое-как растормошив себя, парень выбрался из автобуса и направился прямиком в свою квартиру. Но не собирался надолго там оставаться. Только решил взять вещи и кота и как можно быстрее уйти оттуда. Омега боялся, что Бернард первым делом нагрянет туда. Ведь лично они так и не встретились.
Упаковав ничего не понимающего Вампира в корзинку и закинув немногочисленные пожитки в сумку, Эл оглядел комнату. Конечно, далеко не все уместилось в рюкзак. Нужно будет придти снова и забрать остальное. Но того, что у него есть сейчас, хватит на пару дней.
Выбор куда пойти был не особо велик. Из близких оставался только Ян. Но омеге совершенно не хотелось стеснять огромное семейство. Хотя и желания ночевать на улице у него не было. Убедив себя, что это только на одну ночь, Купер, найдя еще пару измятых купюр, взял ношу в руки и покинул свою скудную обитель.
Улица встретила его ночным холодом и ярким лунным светом. В спальном районе было тихо. Только изредка слышались пьяные голоса молодежи и бомжей, да гул машин. Даже бродячие собаки уже мирно посапывали на картонках у мусорок.
Элион чудом залез в последний автобус к усталому полусонному водителю. Тот, наплевав на правила дорожного движения, развозил оставшихся пассажиров по своему маршруту. Было видно, что человек спешит скорее домой. Купер его понимал и нисколько не осуждал. Совершать подобное утомительно. К концу дня просто ужасно сильно хочется вырваться из этого цикличного ада и придти в свой, давно изученный, дом и просто отдохнуть, забыв мирскую суету.
В трущобах, где жил Марвин, все еще кишела жизнь. Наркоманы и проститутки только начали свой день, выползнув из закутков, где ютились днем. Но на Эла, как и на других обычных прохожих, они плевали. Какое им дело до неприметного студента.
Да и если подумать, в центре все равно было оживленнее. Здесь же только были те, кто отмечал вечный праздник своей жизни очередной бутылкой, кто топил печали в новой дозе и кто старался выжить, продавая что-то, в том числе себя.
В подъезде парень еще пару раз порывался вернуться обратно к себе. Но омега понимал, что еще одно такое путешествие он не осилит. Позвонив в дверь, Купер даже не рассчитывал, что ему откроют. Но, к удивлению, в глазке было видно, как с той стороны двери зажегся свет. И потом она быстро распахнулась.
— Элион? — спросил заспанный, помятый Ян. — Что ты тут делаешь?
Эл хотел было ответить спокойно, рассказать все вкрадчиво и по порядку, но усталое сознание помешало. Голос задрожал.
— Ян, мы с Бернардом расстались, — по щекам катились слезы. — Можно я сегодня переночую у тебя?
Удивлению друга не было предела. Он молча пригласил войти и, взглянув на приятеля при ярком свете люстры, ужаснулся. Изорванная одежда в грязи и крови. Ссадины и ушибы, красные от слез глаза. Внутри Марвина вскипала ярость. Он ни разу не видел Элиона таким и не хотел бы увидеть. Сердце пропустило удар, а затем больно сжалось.