Закончив писать в карточке, Эштон отложил ее. Сняв очки, он глубоко вдохнул. Это напугало Элиона.
«Словно собирается сказал что-то ужасное», — подумал омега, сглотнув большой ком накопившейся от страха слюны.
— Ну, что же, мистер Купер, — начал врач. — Ваш обморок не означает наличие какого-либо заболевания, о котором следовало бы беспокоиться. Он есть следствие нервного напряжения и недосыпа. Но, не скажу, что это хорошо, — в голосе слышалось осуждение. — Подобное пренебрежение своим здоровьем может пагубно сказаться на психике. В это должны понимать.
Эл, не ожидавший такого напора, несколько замялся.
— Я-я это понимаю… — тихо проблеял он.
Видя испуг пациента Вейлер решил сбавить обороты. Открыв один из шкафчиков, альфа вытащил оттуда небольшой радужный леденец на палочке, что он обычно приберегает для юных больных из детского отделения, и протянул его омеге.
— Простите, я не хотел Вас напугать, — говорил он мягче. — Кстати, у меня для Вас новость. Не знаю хорошая она или плохая, но… — Эштон на секунду поутих. — Поздравляю, вы беременны.
Pov Элион.
У меня буквально отвисла челюсть. Сердце в груди забилось так быстро, словно было готово вырваться из груди в любой момент. Я никогда не задумывался об отцовстве. Возможно по той причине, что раньше в голову не могла придти мысль о том, что у меня вообще будут отношения с кем-то.
Услышав, что внутри меня зародилась жизнь, по телу словно прошел ток. Осознание того, что у меня будет малыш одновременно пугала и радовала. Никогда не видя перед глазами достойного примера родителей, я совершенно не знаю, смогу ли стать хорошим отцом. Особенно учитывая мое финансовое состояние. Да и один, без Бернарда…
Это очень сложно описать. Так волнительно и ужасающе, что пробивает слезы.
Но стояло положив руки на свой пока еще плоский живот, как стало легче, тепло.
С другой же стороны, вопрос с деньгами можно решить. Найду еще работу, продам квартиру и возьму дешевле. А что касается родительства, не сомневаюсь, что стану во сто крат лучше своих. Никогда не стану обвинять малыша в своих проблемах и собственной глупости и срывать на нем злость, как это делали они. Я, кажется улыбнулся. Даже не сразу услышал, как ко мне снова обратился врач.
— Мистер Купер, скажите, собираетесь ли вы оставлять ребенка, есть ли у вас альфа?
— Так получилось, что сейчас я один, — от этого вопроса стало больно, но почему-то моя неуверенность ушла, я больше не дрожал и доктор больше не страшил. — Но я не собираюсь делать аборт.
— Что же, приятно слышать. Не многие матери и отцы в вашем возрасте поступают так. Тем более, без опоры со стороны отца или матери ребенка. — мистер Вейлер улыбнулся.
— Я сам себе опорой буду. И ребенку тоже, — сказал я как-то пафосно.
— Похвально, — врач снова открыл мою папку. — Кстати, я уже говорил, что никаких заболеваний у вас нет, но на вашем теле достаточно много заживших шрамов, сросшихся костей и даже пара сотрясений имеется, — он посмотрел мне в глаза. — Можно ли узнать, откуда все это? Не поймите не правильно, просто на здоровье вашего ребенка и на протекание беременности может повлиять что-угодно.
Сразу было видно, что мистеру Вейлеру неловко спрашивать о таком. Наверняка он боится моей реакции на этот вопрос. В принципе, объяснимо. Не каждый решиться рассказать о том, что подвергался издевкам и насилию. Тем более, подобное откладывает хороший отпечаток на психике. Мне ли не знать. Вот только сейчас я не боюсь сказать правду прямо и без утайки.
— Я был подвержен насилию в семье и школе.
Кажется, сказанное мною удивило доктора.
— Но это все давно в прошлом. Я живу отдельно от родителей и связи с ними не имею, — предупредил я следующие вопросы альфы.
Мой ответ устроил мистера Вейлера.
— Тогда я выпишу вам витамины и направление к гинекологу к которого вы будете состоять на учете. А еще вам следует исключить стрессы и побольше спать, но от успокоительных и снотворных лучше отказаться. Даже настой валерьяны может пагубно сказаться на состояние плода.
— Спасибо большое, я все учту.
Дождавшись, пока мне выпишут рецепт, я покинул кабинет.
В коридоре на кушетке меня уже дожидался Ян. Омега налетел с расспросами, словно коршун. Даже страшно стало. Вообще-то, я не знал, как теперь с ним общаться. Мне было как-то неловко и необычно, в плохом смысле этого слова. Внутри все будто переворачивалось и холодело. Ведь умом и сердцем я прекрасно осознавал, что не смогу ответить взаимностью и не важно, сколько времени пройдет. Но я боялся обидеть друга. Не хочу делать ему больно. И давать надежду тоже не желал.