«Конечно, Бернард мог все это сфабриковать, » — думал Купер. — «Но зачем ему такое? Странное желание сойтись с безобразным нищим студентом и вновь морочить мне голову? Как-то глупо. Да и зачем ему это. Про мою беременность знает лишь семейство Марвина. Так что и из-за ребенка это быть не может».
Он оглядел еще раз всего альфу. В его усталых, пустых глазах застыли боль и отчаяние.
«Ведь он бы не стал себя так запускать, если б все это было бы ложью. Смысла просто не было бы», — продолжил омега размышлять.
Парня раздирали на части неопределенность. С одной стороны его переполняло желание поверить альфе. Ему очень хотелось, чтобы прочитанное было правдой. Тогда все грезы о любви и семье стали бы реальностью. Можно было бы вновь упасть в его объятия, вдыхая такой любимый терпкий аромат. Начать их отношения заново и не страшиться больно. Но больше всего на свете Элион боялся ошибиться.
Для него была ужасна мысль, что приняв Брайса совершит ошибку. Что ложь будет окружать его до конца жизни. Меньше всего Куперу хотелось, чтобы его водил за нос любимый человек. А еще парень не хотел становиться бесправной тряпкой, о которую вытирают ноги все подряд.
Быть подобным отцу — худшее для него наказание.
Парень просто сидел и молчал, кусая губы. Он не мог ответить ни да, ни нет. Перед ним лежали те самые сведение, но только Эл смотрел сквозь них, пребывания в трансе, перебирая различные решения.
Бернард прекрасно видел это. Сердце сжималось от боли, когда казалось, что вот-вот Элион откажет ему. Встанет и, не обернувшись, уйдет.
« И что мне тогда делать?» — думал он. — « Я просто не смогу без Эла. Если не умру, то закроюсь совсем. Мне не нужен никто, кроме него.»
Сглотнув мешающий ком, Брайс рухнул на пол, на колени. Он подполз к удивленному Элу и схватил его за руки.
— Пожалуйста, — с мольбой в голосе говорил он. — Молю тебя, поверь мне! Я бы никогда не поступил с тобой плохо. Элион, ты самый прекрасный, самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Я никому тебя не отдам! Поверь мне, — если первый слова были громкими, то последние он почти шептал упершись лицом к колени любимого. — Я умру без тебя, — шепот.
Видя то, как сейчас перед ним убивается этот сильный и уверенный в себе человек, Элу стало больно. Он не мог спокойно смотреть на унижения любимого и слова о смерти не казались ему шуткой.
Элион слез с кресло и присел на пол, к нему. Прислонив ладони к его щекам, приподнял лицо вверх, так чтобы их глаза встретились.
— Пожалуйста, не надо, — у Берна все упало от начала фразы. — не унижай себя так.
Вместо того, чтобы грозно сообщить о разрыве, Купер кинулся альфе на шею. Обняв мужчину, парень зашмыгал носом. Ему хотелось плакать.
— Я люблю тебя, — шептал он. — Люблю тебя, Бернард. Не смей умирать. Понял.
Брайс только сильнее прижал юношу к себе.
— А еще, — тот на миг отпрянул. — Я хотел сказать тебе, что жду ребенка. Твоего ребенка.
Альфа замер. Такая реакция успела напугать Элиона. Но больше его напугало то, что Берн рез поднял его на руки и. кружа, целовал и слегка покусывал за плечи.
Купер смеялся, а официанты и прочий персонал испуганно косились на них, подумывая выгнать.
В один миг Купер понял, что жизнь уж точнее не станет такой, как раньше. Он больше никому не даст назвать себя уродом. Парень больше не считал себя таковым. Как и своего спасителя он не считал ледышкой, напрочь лишенным эмоций.
Их жизни кардинально изменились, сплетясь вместе. А личности приобрели новые грани. И в этом была вина еще одного человека. Который, как и многие в наших судьбах, возможно, появился не специально.
В залитом солнцем парке резвилась детвора, повсюду слышался веселый смех и чьи-то разговоры. Крону массивного старого дуба колыхал теплый нежный ветер. Под ним, в огромной прохладной тени на скамейке сидели двое. Они совсем не смотрели друг на друга. Но иногда каждый поглядывал на второго.
— Может хоть что-нибудь скажешь, — спросил блондин.
Его собеседник обернулся. Парень разглядывал лицо и руки говорившего. На шеи даже в тени виднелись пожелтелые отпечатки рук. На нескольких тонких длинных пальцах у него в районе ногтей был лейкопластырь.
— А что мне сказать? — наконец произнес второй.
— Накричи на меня! Обзови, ругайся! Излей все, что накопилось! — Юджин смотрел словно побитый зверь, уцепившись за штанины джинс. — Или ты до сих пор не понимаешь, что это я виноват? Не осознаешь, что я чуть не искалечил твою жизнь? Ради бога, зачем вообще ты решил со мной встреться, если не хотел разобраться со мной?!