Когда приходили очередные будущие родители, все мы, дети, хотели уйти с ними. От этого соперничали между собой. А если те взрослые хотели поговорить с кем-то из нас наедине, то остальные дети распускали сплетни. Когда ребенка все же не забирали, ребята общались с ним, как раньше. После того, как я стал свидетелем пары таких сцен, желание иметь друзей, отпало само собой.
Между тем, приют дал мне многое. В первую очередь начальное образование. Я наконец научился читать, писать, считать. Учителя хвалили меня, говоря, что я имею цепкий ум. Я и сам хотел учиться. Мне это нравилось. Особенно нравилось читать. Я все-таки смог узнать, о чем были те книжки, что были найдены мною на улице. И это было волшебно. Авторы рассказывали о странных городах, о волшебных приключениях, благородных альфах и прекрасных омегах. Я мог часами корпеть над очередной книжкой, найдя укромный уголок в полном детей здании . Со временем сюжеты становились сложнее, иногда я даже не мог понять смысл, хотя самое произведение мне нравилось. Я прятал их под своим матрасом, чтобы другие не испортили столь чудесную вещь.
Еще в приюте я наконец узнал свой пол. Алистера ведь нельзя было попросить отвести к врачу, а тут были плановые осмотры. Я оказался альфой. И не самым уродливым, кстати. А к половому созреванию я вообще расцвел. Последнее я понял, когда мне прямым текстом сказали это наши местные омежки. Хотя заводить отношения мне с ними не хотелось вовсе. Я этого и не делал. Омеги и беты злились, но никто и не вздумал мне перечить, мой авторитет был непоколебим.
А в 15 лет со мной произошло настоящее чудо. Один раз к нам в приют пришли двое бет. Парочка, я это сразу понял. Они интересовались малышами, все разглядывали их. Я тем временем, понимая, что подростки неинтересны в плане приемных детей никому, даже не пытался привлечь их внимание. Просто сидел в кресле в библиотеке и читал очередную книгу. Кажется, это был Эдгар По, но названия я не помню. Тогда откуда-то от двери я услышал голос.
— Простите, — тихо произнес он, — я заблудился. Где тут ясли?
— Пройдете прямо по коридору, следующая дверь направо, — ответил я холодно, спокойно, не поднимая взгляда от книги.
Я понимал, что это был один из бет, персонал и дети знали где тут и что, а других посетителей в этот день не было.
— Можно еще вопрос? — я оторвал взгляд от книги, давая понять, что согласен на диалог. — Я заметил, что ты читаешь такую взрослую книгу, как она тебе? Ясен смысл?
Голос собеседника был мягкий, настраивал на общение. Что-то внутри заставило ответить меня, человека, не любящего контактировать с кем-либо.
— Хорошая. Интересная. Мрачная, но мне нравится. Автор мелкими деталями рисует для читателя свое видение мира. Его мир жесток, может быть, мерзок. В тоже время проскальзывает черный юмор.От этого книга хуже не становится, даже лучше, — я всегда говорил четко, предельно ясно и лишь по делу. В мыслях я мог распускать целые тирады, но в слух делать это не было желания. — А смысл я не совсем понимаю.
Бета улыбнулся, потрепал меня по голове и ласково сказал:
— Ты или слишком взрослый, или еще совсем ребенок.
Еще несколько минут мы проговорили о книге. Я был так же не многословен, а тот парень, которого звали Леонард, все время пытался меня разговорить. Потом ему кто-то позвонил, и Леонард ушел. Мне вдруг стало грустно. Будто в душу закралась надежда и ее снова забрали. Тяжело вздохнув, я вернулся к чтению.
Через несколько дней те беты вернулись и позвали меня в комнату разговоров (так мы назвали маленькую комнатушку с двумя цветастыми диванчиками, стоящими параллельно друг другу, а между ними на низком журнальном столике была вазочка с пластиковыми ромашками). Я был там в первый раз в своей жизни. Как выяснилось, муж Лео (так бета попросил себя называть), Алан, послушав рассказы благоверного, решил познакомиться со мной. Не знаю, сколько времени мы там провели, сколько тем обсудили, но закончили мы когда на улице наступил вечер. Тогда Алан сказал, возможно, самые желанные для меня слова: