Более менее придя в себя, я покинул помещение. Раздался звонок в дверь. Открывать пошел Берн, я же плюхнулся на диван. Расслабившись, я выпрямился и прикрыл глаза. В ногах и ребрах почувствовалась приятная боль и покалывание, сладкая дрема приятно завлекала меня к себе, но тут что-то колкое вонзилось в мою спину. Пошарив рукой, я вытащил серьгу. Красивую, дорогую. Она из серебра, кажется, и украшенна камушками.
И снова негодование и злость. Я начал глубоко дышать под счет, лишь бы угомонить усталый разум. Если в обычное время я бы даже не принял близко к сердцу такую ерунду и не надумывал бы себе глупости, то сейчас мое богатое воображение и вспыльчивый нрав усугубляли всю ситуацию.
Видимо, я слишком сильно пытался успокоиться и, увидев мое красноватое лицо, Берн в голос засмеялся. От неожиданности я выронил находку и несколько смутился.
— Сегодня у нас пицца «Американо», запеченное мясо, картошка по деревенски и персиковый ликер, — произнес он, ставя на столик коробочки. — Надеюсь, тебе понравится. Раньше я часто ужинал там, откуда все это.
Я принюхался. Слюна мигом успела скопиться во рту. С трудом сглотнув ее, я облизал губы. Бернард, заметив мой жест, только больше повеселел.
— Очень приятное заведение. Приветливый и добрый персонал. А атмосфера… — он закрыл глаза, вспоминая. — Так тихо и спокойно. Даже кажется, что других посетителей нет.
— Так говоришь, будто рекламируешь его, — усмехнулся я.
А вот альфа после моих слов замер, точно статуя.
— Ну, давай уже есть, — проговорил он, выдавливая из себя искусственный смех.
Вся еда оказалась еще совсем теплой. По тарелкам ее разложил сам Бернард, а я наблюдал со стороны, подавляя урчание в животе. Вскоре золотая жидкость заполнила наши бокалы, и воздух наполнился нежным фруктовым ароматом.
Мягкое тесто почти таяло на языке, гибкий сыр длинными нитями скреплял кусочки меж собой, а мясо оказалось верхом совершенства. В меру пряное, острое и соленое. Не понимаю, как после таких изысков он мог нахваливать мою стряпню?
Сладкий алкоголь немного туманил измученный разум. От этого становилось легче. За непринужденными беседами я и заметить не успел, как оказался в объятиях Брайса. Он не настаивал на чем-то, не пытался перевести ужин в постельные утехи. Альфа просто обнял меня сзади, усадив меж своих ног. Иногда он кормил меня едой из своей тарелки. Было просто чудесно. Я уже и думать забывал обо всех своих неприятностях и заботах, но тут в дверь снова позвонили.
— Прости, я сейчас, — с этими словами Бернард вышел, оставив меня одного в гостиной.
Я продолжил поглощать еду, но тут раздался телефонный звонок. На автомате я взял трубку, даже не подумав, что это был чужой мобильный.
— Да, — сказал я.
— Ах, — послышался тонкий омежий голосок, — Берни, это ты?
От этого приторно-сладкого фальцета, мне захотелось блевать. Все хорошее настроение испарилось в один миг.
— Нет, это не Бернард, — как можно спокойнее ответил я.
— Да..? — прозвучало расстроенно.— Жаль. Передайте тогда Берни, что его малыш, ждет его звоночка.
Ну тут вся моя ярость забурлила и закипела. Хотелось рвать и метать. Только вот внешне я остался безэмоционален.
— Хорошо, пока, — я повесил трубку раньше, чем мой собеседник успел сказать что-то еще.
Откинув дорогое устройство, я подорвался с места и стал собирать свои вещи. Находиться сейчас тут я хотел меньше всего.
— Прости, Эл, просто консьерж нашел чей-то ключ. Подумал, что мой, вот и решил занести, — говорил альфа с улыбкой вернувшись в комнату, но, увидев мои сборы, его лицо стало изумленным. — А ты это куда?
— Домой! — почти рыча выпалил я.
— Как домой? — растерянно спросил Берн. — Давай я тебя подвезу?
Он попытался схватить меня за руку, но я ее одернул. Обогнув его, я прошел к прихожей и стал одеваться.
— Не надо, сам справлюсь!
— Элион, что случилось? — его мягкий голос, словно нож, резал по сердцу.
— Ничего! — я был уже в дверях. — Лучше спроси у своего «малыша», — я повторил интонацию незнакомца, что звонил недавно, — чего же он хочет!
Хлопнув дверью, я забежал в лифт. Пока створки закрывались, я успел увидеть, что альфа выбежал вслед за мной, вот только войти в кабину он не успел. Не знаю, пытался ли Брайс догнать меня по лестнице, я сам на всех парах бежал прочь из дорогого здания. К моему счастью, автобус как раз собирался отъезжать.
Там я плюхнулся на твердое сидение и закрыл глаза.
Случившееся медленными отрывками прокручивалось в моей голове. Да, я готов цепляться за свою любовь, желая как можно дольше оставаться рядом с дорогим человеком, но есть одна вещь, которую я не прощу никому: измена. Что бы я там не говорил о себе, кем бы сам себя не считал, но уж лучше всю жизнь пробыть одному, чем с тем, у кого всегда есть замена тебе. Мне хватило того, что я видел в детстве. Как отец, не стесняясь папы, водил в дом всяких шлюх, как он, пропахший тошнотным омежьим ароматом, заваливался, а папа не мог даже слова ему сказать. Вайт считал, что не в праве указывать мужу, и молчал. Я прекрасно знаю, что любви между ними не было, но все равно, такое отношение к человеку — настоящее свинство. Уж лучше порвать все связи, чем жить так.