Синсэй
Синсэй
Солнце, с трудом прорвавшись сквозь густые тучи, упало на кресты возле разрушенной крепости, на останки замка. Один из людей, прибитых к крестам за руки и ноги, вздрогнул, закашлялся. Однослойные веки дёрнулись, тёмно-карие глаза с мукой посмотрели на окружающий мир, на лица умирающих, висящих на крестах напротив него. Со лба, прикоснувшись к толстым чёрным жёстким волосам, по выступающим скулам скатились капли пота. Открыв рот с потрескавшимися губами, он прошептал:
– Сумимасэн, Судзуки! Сумимасэн! Корэ ва... корэ ва дзэнбу ватаси-но сэй дэ...(1)
После этих слов, идущих из глубины его души, силы покинули его – и он опять лишился чувств.
– Опять дрыхнешь? – возмущённо взревел учитель, замахиваясь на спящего линейкой.
Мальчик вздрогнул, взглянул снизу вверх мужчину, грозно нависшего над ним. И... не испугался. На лице его темнели синяки от вечного недосыпа, в глазах змеёй свилась усталость. Одноклассники, предвкушающие разборку, которая нарушит скучное течение урока, огорчились. Впрочем, всего лишь на мгновение: что-то дрогнуло в них от вида его сгорбленной спины, опущенных плеч. А те, кто сидели впереди и видели его лицо... те потрясённо замолкли. Кому-то из них ночью снились эти страшные пустые и измученные глаза.
– Ты что, вагоны по ночам грузишь? Или что? – спросил математик уже мягко, с оттенком дружелюбия и заботы.
– Нет... – бесцветным голосом ответил Виталик.
– А что же? – учитель не отставал: его всерьёз начало беспокоить вечно измученное лицо этого мальчишки.
– Просто... Я не могу уснуть... ночью...
– У тебя родители пьют? Они тебя бьют? Они кредитов набрали, а возвращать нечем? Кто-то сильно заболел из родственников? Или что? – взволнованно затараторил учитель, – В чём дело?
– Они... все в моей семье хорошие! – пылко ответил Виталик, – Никто не пьёт! Даже не курят! Отец нормально зарабатывает... Всех нас научил жить по средствам... К счастью, все здоровы... Но... я часто не могу уснуть... лежу в темноте с открытыми глазами... и не могу уснуть... Или мне снится тот кошмар...
– Какой кошмар? – участливо спросил учитель.
И класс заинтересованно притих.
– Тот мужчина на кресте... – Виталик устало потёр лоб. – Или это меня распяли?
– Распяли? Тебя? Ты, чё, Иисус, что ли? – хмыкнул главный хулиган класса.
– Нет... – едва слышно ответил ему Виталик, – Я не настолько самонадеян, чтобы считать, будто мне снится именно он... чтобы считать себя им...
– Вообще, через ту же мучительную казнь прошёл не только Иисус Христос, – мягко уточнил математик, – Эх, дети, дети! Что за хрень вы смотрите по вечерам?! Это ж надо, чтобы такое ночью снилось!
– Его слова... – тихо произнёс ученик, не услышав его, – Его слова постоянно звучат у меня в голове... меня передёргивает от этих слов... От них становится так больно!
– Какие слова? – учитель заглянул мальчику в глаза.
– Я... не понимаю их... Этот язык я... не знаю...
– Так ведь это ж сон! – преувеличенно бодро произнёс взрослый, – Неудивительно, что язык непонятный!
Хлопнула дверь, впустив в класс невысокого худого мальчишку.
– Таак... Максим Петренко! – мрачно пророкотал математик, – Где тебя носило?! Уже третий урок у твоего класса, а ты только появился.
– Ну, мой отец... он опять... – Максим робко потупился, – Он опять заставил меня быть в церкви, на утренней службе!
– Ах, вот оно что! – вздохнул математик.
Если вначале он и любовался Максимом и тем строгим и одновременно заботливым воспитанием, которым окружил того отец, рьяный христианин, то теперь методы Петренко-старшего начали его угнетать.
– Ну, давай, садись скорее! Что в дверях застрял?
Максим молча и робко заскользнул в класс, устроился на одной парте рядом с Виталиком. Тот взглянул на него задумчиво, но новоприбывший его и взглядом не пожаловал. Вот уже полгода, как Максима перевели в эту школу – в прошлой Петренко-старший пришёл в ужас от друзей сына и насильно вырвал его из школы и из компании – и с тех самых пор эти двое, делившие одну парту, толком и не разговаривали. Как-то... так случилось. Наверное, это была ненависть с первого взгляда. Возможно, что со стороны одного лишь Максима: его сосед иногда делал попытки завести разговор, на что получал молчание или, в особо выдающихся случаях, недовольный взор. Со всеми прочими одноклассниками набожный Петренко-младший общался вполне себе дружелюбно. Но вот в случае с соседом почему-то никак не мог себя пересилить. Сказать, что не было слухов в 543 школе – это нагло соврать, так как все кому не лень и даже самые отъявленные лодыри строили догадки. Популярная версия: Виталик и Максим уже давно были знакомы и крупно поцапались из-за какого-то неприятного случая.