Судзуки не помнил, куда шёл... Ему казалось, что его жизнь – как чистый лист бумаги. Нет ничего в прошлом. В будущем ничего нет. Он шёл... Он вроде бы был живой... Но почему-то Судзуки ничего не чувствовал... Сердце было выжжено... Позже он выцарапал на своём коротком мече, единственном напоминании о прошлом, иероглифы «Синсэй», что означало «новую жизнь». Он надеялся, что хотя бы в следующей жизни сможет вернуться – и расплатиться по счетам. Ему надо было хоть на что-то надеяться, иначе бы он свихнулся в этой ледяной стране среди чужих пугающих лиц и жуткого непонятного языка...
Максим Петренко, репортёр политических и спортивных новостей, скрывавшийся под псевдонимом Синсэй, брёл по земле главного из японских островов. Он не знал, что такого особого случилось сегодня – всё было, как и прежде, в течение года, с тех пор как Максим приехал работать в Японию. Просто какая-то тяжесть, временами ощутимо сдавливающая душу, неожиданно исчезла. И стало на душе легко и спокойно.
Он не помнил, куда шёл... Ему казалось, что его жизнь – как чистый лист бумаги. Нет ничего в прошлом. В будущем ничего нет. Но в его силах записать на этом чистом листе новую историю, такую, какую он захочет…
Брань на японском и чей-то жалкий умоляющий лепет привлекли его внимание. Он развернулся.
Шесть штук малолеток, кажись, учениц средней школы, прижали худенькую девчонку, судя по школьной форме, одноклассницу или просто знакомую, к стене. И теперь, матеря её, отбирали карманные деньги, а заодно и всячески высмеивали «уродку». Внешности перепуганная малявка была самой обыкновенной. Она дрожала от ужаса, отчего её волосы, собранные в два тощих «хвоста», подрагивали.
– Урусай!!!(13) – заорал Максим.
Нападать на взрослого, да ещё и иностранца, пигалицы побоялись – и шустро слиняли. Осталась только жертва, бледная и испуганно моргавшая. Спустя некоторое время или же под воздействием дружелюбной родной речи девочка успокоилась. И поведала о своей печальной жизни. Собственно, её вины не было, ну, разве что только в том, что родители одноклассниц всё время пропадали на работе или терроризировали своих отпрысков учёбой. Максим был наслышан о том, как здешние дети измываются над морально слабыми сверстниками, срывая на них всю горечь и злобу. Ему было тошно от этого, но не мог же он уследить за всеми! Впрочем, он решил, что Хикари в обиду никому не даст. К счастью, она жила в том же районе, что и он. Просто... она так доверчиво на него смотрела... И когда Максим называл её по имени, то её глаза, казалось, лучились от света, такого же света, как и в её имени. И когда он звал её по имени, то на душе у него как-то теплело... Словно он наконец-то нашёл что-то важное, что, казалось, когда-то насовсем потерял...
Они шли по улице, почти вплотную друг к другу, болтали о всяких глупостях и много смеялись. Молодые парень и девушка, судя по броской одежде, шипастым серёжкам и красным прядям в волосах, студенты, наслаждавшиеся последними днями вольной молодости, увидев их, примолки, а чуть погодя стали с жаром обсуждать. Парень проворчал, мол, малявка якшается с иностранцем. Его девушка возразила, что те двое так здорово ладят, словно уже много лет вместе, и вообще, из них такая сладкая, ну просто конфетная парочка! На что парень обозвал её дурой, у которой голову снесло от моды на европейцев и иностранной киношной бредятины. Подруга, ухмыляясь, сказала, что иностранцы не в её вкусе. А вот есть один знакомый парень, так тот вообще просто неотразим. Помрачнев, молодой японец уточнил, от кого ей снесло голову на этот раз. Получив тщательное описание собственной внешности и привычек, вначале впал в ступор, потом смягчился. И даже невнятно пробурчал, что подруга так, в общем, вполне себе ничего... За что получил слабый удар по голове. И впервые в жизни узнал, что вообще-то его девушка – это королева красоты. Максим и Хикару, подслушавшие их разговор, расхохотались.
Ярко светило солнце. Жара шла на убыль. Небо было голубое-голубое и необыкновенно чистое...
Примечания:
(1) – Сумимасэн, Судзуки! Сумимасэн! Корэ ва... корэ ва дзэнбу ватаси-но сэй дэ... --- Прости меня, Судзуки! Умоляю, прости! Всё это... я во всём виноват...(яп.)