– Горим! – шепнули прямо за их спиной.
Судзуки и Нобору шарахнулись в противоположную сторону, упав друг на друга. Мельтешение фонарей по улице и тусклый лунный свет, вырвавшийся из-за облаков, выхватили из мрака худую мальчишескую фигуру в дранном кимоно.
– Зарежу!!! – возмущённо заорал Нобору.
На сей раз шарахнулся в сторону насмешник.
– Да я ж вас спасал... – завидев хищно блеснувшее лезвие, оборванец кинулся прочь, в гущу паники.
Видимо, отрываться от преследователей он умел.
Нобору подскочил, мрачно затолкнул короткий меч в ножны – и помчался за оскорбившем его. Судзуки ничего не оставалось кроме как бежать за ним.
Испуганные крики немногочисленных женщин и детей, из семейств торговцев... Босые пятки удирающего оборванца... Пожарные – большей частью в одних только набедренных повязках, так как одеться не успели – заполонили улицы мельтешением цветных татуировок... Разъярённые самураи, ловящие «поджигателя»... Несколько женщин из весёлого квартала, семенящих в тесных ярких кимоно. Босые, разумеется, ибо в их жуткой обуви не побегаешь, а жить хочется даже этим грешницам... Вгрызающийся между людей Нобору... Рывок... почти поравнялись... Нобору нагнал насмешника, заграбастал за ворот, рванул к себе... Ветхая ткань оборвалась – и осталась в руке преследователя... На открывшейся спине свился маленький дракон... Ого, а спаситель-то из пожарников! Вот только, если его Нобору догонит...
– Нобору!!! Стой, Нобору!!! – отчаянно кричал Судзуки, но слова его тонули в общем шуме города и колоколов, гудящих на пожарных вышках.
И приходилось бежать, бежать, сломя голову... Губы спеклись, движения давались с трудом... Но если Судзуки остановится, то разгневанный друг догонит того нахала – и прирежет-таки. А тот придурок всё ж таки отвёл стражников от них двоих. Можно сказать, что жизнь спас. И приходится бежать, бежать, когда уже страшно хочется упасть где-нибудь... Но тогда затопчут... И какая уж тут благодарность, если спасителю жизнь не уберёг? А если ты – человек неблагодарный, то и не человек вовсе! К демонам тогда жизнь, так как не пристало марать её неблагодарному своим присутствием. И, что самое препоганое, сам-то Судзуки из воинов, чистокровных, а им надо быть идеальными... Они же выше всех этих торговцев и прочего сброда, выше крестьян! Но до чего же мучительно и тоскливо быть идеальным!
И потому он бежал... и бежал... уже город, переполошенный оборванцем-пожарником, стал затихать, не увидев нигде никакого пожара, а он всё ещё бежал...
Наконец, они все остановились. Уже рассветало. Светлело небо над каналом Канда-дзёсуй, обеспечивающим город Эдо питьевой водой. Канал изгибался вместе с дорогой, идущей справа от него. Дорога та, в свою очередь, извивалась у подножия горы Цубакияма. Вот только в это время камелии, прославившие гору и давшие ей название, уже отцвели. И сакуры отцвели. И только скрюченные высокие сосны, кто с кряхтением, а кто и с гордо вздёрнутой кроной, смотрели на небо.
– Прирежешь своего спасителя? – хоть оборванец и дышал тяжело, однако ж на губах его играла дерзкая усмешка.
– Да пошёл ты! – Нобору до того выдохся, что уже даже не нашёл в себе сил уточнить желаемое направление, куда полагалось исчезнуть наглецу.
– Спасибо тебе за помощь, незнакомец! – сказал Судзуки, за что получил негодующий взор приятеля, – Но вот способ, которым ты вздумал нас спасти...
– То ли он награды от нас хотел, то ли мстил за что-то эдосцам! – прошипел вспыльчивый отрок, наскребя с чуток сил.
– Ты прав, – незнакомец перестал ухмыляться, – Я в любом случае что-то обрету, даже если ты и пожадничаешь дать мне награду.
Долго-долго все молчали, глубоко дыша. Постепенно молодость взяла своё и, невзирая на сумасшедшую бессонную ночь, одарила подростков новой порцией сил.
– Кто ты вообще такой? – проворчал Нобору, – И за что так ненавидишь горожан?
– Из-за пожаров в Эдо из семьи остались только я и отец, – хрипло сказал незнакомец, сжав исцарапанные руки в кулаки, – А потом отца обвинили в одном из поджогов. Он был ни причём, но им надо было сорвать на ком-то злость... Он тогда уже ронином стал: служба после гибели остальных у него не ладилась и хозяин выгнал его... Потом неожиданно опять пожар... Всех из тюрьмы отпустили, наказав вернуться позже. И пленники вернулись, когда новый пожар стих. И среди этих честных придурков был мой отец...