Вторым источником таких формулировок, как (117, I), является, по-моему, смешение понятий «значение» и «ответ информанта». Так, можно встретить следующее толкование лингвистического метода: «При лингвистическом анализе мы определяем противопоставление форм экспериментально, с помощью разницы в ответах о значении»[58]. Мы видели в § 9. 2. 3, что при определении противопоставления с помощью ответов о значении сколько-нибудь прямым способом можно прийти к ложному выводу в очень многих случаях; если же попытаться избежать немедленно возникающих трудностей, то можно прийти к схеме столь сложной и требующей таких неоправданных допущений, что вряд ли кто-нибудь захочет ей следовать. Из § 9. 2. 5, кроме того, вытекает, что существуют, по-видимому, и еще более глубокие принципиальные трудности. Поэтому, понимая указанное утверждение буквально, мы обязаны отбросить его как неверное.
Если, однако, мы выбросим слово «значение» из данного утверждения, то получим вполне приемлемую ссылку на такие методы, как парный тест. Однако нет никаких оснований для того, чтобы считать получаемые при этом ответы семантическими в каком бы то ни было смысле[59] Можно было бы создать операционный тест для рифм, который бы показал, что bill и pill находятся друг с другом в иных отношениях, чем bill и ball. В этом тесте не было бы ничего семантического. Фонемное тождество есть, в сущности, совершенная рифма, и, таким образом, у нас нет больших оснований предполагать ненаблюдаемую семантическую реакцию в случае с bill—ball, а не в случае с bill—pill.
Странно, что те, кто возражает против того, чтобы лингвистическая теория базировалась на формулировках типа (117 I),. обвиняются в недооценке значения. На мой взгляд, наоборот, тот, кто предлагает какие-либо варианты (117 I), должен понимать «значение» так широко, чтобы любую реакцию на язык можно было называть «значением». Но принять подобную точку зрения — значит лишить понятие «значение» всякого интереса и значимости. Я думаю, что всякий, кто хочет сохранить выражение «изучение значения» как указание на важный аспект лингвистического исследования, должен отказаться от отождествления понятий «значение» и «реакция на язык», а вместе с этим и от таких формулировок, как (117 I).
9.2.7.
Невозможно, разумеется, доказать, что семантические понятия бесполезны в грамматике, точно так же как невозможно доказать непригодность любой другой системы понятий. Однако изучение таких предложений неизменно ведет к заключению, что, по-видимому, только на чисто формальной основе можно получить твердую базу для создания грамматической теории. Детальное рассмотрение каждой семантически направленной теории выходит за рамки данного исследования и не представляет интереса, однако мы можем коснуться некоторых очевидных примеров, противоречащих таким известным утверждениям, как (17).
О морфемах типа «to» в I want to go «Я хочу идти» или «пустом» слове «do» в Did he come? «Пришел ли он?» (ср. §7. 1) вряд ли можно сказать, что они имеют значение в каком бы то ни было независимом смысле, и представляется разумным допустить, что, исходя из независимой концепции значения, можно приписать значение некоторого рода таким неморфемам, как gl- в gleam, glimmer, glow[60]. Приведенные примеры противоречат утверждению (117 II), гласящему, что морфемы должны определяться как минимальные элементы, несущие значение. В § 2 мы изложили основания, вынуждающие нас отказаться от «семантической значимости» в качестве общего критерия грамматической правильности, что предлагается утверждением (117 III). Такие предложения, как John received a letter «Джон получил письмо» или The fighting stopped «Бой кончился», с очевидностью показывают несостоятельность утверждения (117 IV), гласящего, что грамматическое отношение подлежащее — сказуемое имеет «структурное значение» деятель — действие," если значение понимать как понятие, не зависимое от грамматики. Точно так же попытке A17 V) приписать какое-либо структурное значение вроде действие — цель отношению сказуемое — дополнение как таковому, противоречат такие предложения, как I will disregard his incompetence «Я пренебрегу его неосведомленностью» или I missed the train «Я опоздал на поезд». В противоположность A17 VI) мы можем описать условия, при которых «разделительное» предложение вида Everyone in the room knows at least two languages «Каждый в этой комнате знает по крайней мере два языка» может быть истинным, в то время как соответствующее пассивное At least two languages are known by everyone in the room «По крайней мере два языка известны каждому в этой комнате» ложно при обычном понимании этих предложений, например, если одно лицо в комнате знает только французский и немецкий языки, а другое — только испанский и итальянский. Это показывает, что даже более слабое семантическое отношение (фактическая эквивалентность) не сохраняется между активным и пассивным предложениями.
58
F. Lounsbury, A semantic analysis of the Pawnee kinship usage, «Language», 32, 1956, p. 158—194 (особенно 191).
59
Нас не должен вводить в заблуждение тот факт, что субъекта при парном тесте можно попросить распознать индивидуальные высказывания по значению. С тем же успехом его можно просить распознать их с помощью произвольно выбранных чисел, с помощью знаков зодиака и т. п. Ту или иную частную формулировку парного теста мы можем использовать как аргумент в пользу зависимости грамматики от значения не с большим правом, чем в пользу утверждения, что лингвистика основана на арифметике или астрологии.
60
См. L. Вlооmfie1d, Language, New York, 1933, p. 156; Z. S. Harris, Methods in structural linguistics, Chicago, 1951, p. 177; 0. Sespersen, Language, New York, 1922, chap. XX, где приводится много других примеров.