Изумрудка рыдала долго и с чувством, доказав этим, что она самая настоящая женщина. Он терпеливо ждал, зная, что кризис пройдет, и тогда говорить будет легче.
— В утилизатор не пустишь? — был первый её вопрос.
— Не пушу, — ответил он без улыбки.
— Тогда сотри меня и не воспроизводи больше! — заявила она, немного успокоившись. — Смоделируй себе другую девушку, лучше, чем я… Такую, чтобы совсем не была на меня похожа!
— А как же ты? — спросил он, чувствуя, что ещё немного и сил сдерживаться у него не будет.
— Я доживу этот месяц потихонечку там, — махнула она в сторону дальней каюты. — Я не буду тебе мешать, раз уж ты не пускаешь меня в утилизатор.
— Чем же ты мне мешаешь? — удивился он. — Я же люблю тебя…
— Ты не понимаешь, — сказала она, высвобождаясь из его объятий. — Я тоже люблю тебя, но… Я ничего не могу с собой поделать, такая вот я дрянь!
— Ты любишь его? — спросил он, чувствуя, как помимо воли что-то холодеет внутри.
— Д-да… — выдавила она, сжавшись, словно боялась, что он её ударит. — Я не знаю, как это вышло и как это вообще может быть, но я люблю его и люблю тебя… Понимаешь? Я люблю вас обоих. Только не спрашивай кого больше, этого я сама не знаю. И ещё, если ты думаешь, что дело в журнале, то теперь это не так. Сначала было так, а теперь нет. Журнал я уже вернула, вон он на столике. Только прошу тебя — не рви его, пока я не исчезну…
— Не буду! — пообещал он. — Это подарок моего учителя и друга, зачем мне его рвать?
Она повернулась к нему и посмотрела в упор набухшими зарёванными глазами.
— Ты что же, совсем не ревнуешь? — спросила она с таким удивлением, что это даже немного задело его мужскую гордость.
— Ревную, — ответил он, не покривив душой. — Конечно, ревную, прямо как Отелло, но не собираюсь душить ни тебя и ничего в тебе, даже твою новую любовь.
— Не понимаю, — удивилась она. — Почему?
— Потому, что люблю тебя, глупенькая! — рассмеялся он. — Если бы не любил, то задушил бы обязательно.
Она поняла, что это шутка и посмотрела на него с некоторой обидой.
— Знаешь, что! — вдруг воскликнула она, до чего-то додумавшись. — Давай просто пропустим этот месяц, как будто ничего не было. Просто не будем делать записи и всё. Я ничего и не вспомню!
Почему-то это не приходило ему в голову ни ночью, ни сейчас.
— Нет, — ответил он после минутного раздумья.
— Почему? — снова удивилась Изумрудка.
— Это часть жизни, — ответил он. — Нельзя каждый раз стирать из жизни всё, что нас не устраивает, иначе самой жизни не будет, останется только конспект похожий на плохую книгу. Мы живём с тем, что у нас есть и любим друг друга, так зачем же эту любовь стирать? Жаль, что тогда, когда мы поссорились, я не сумел остановить тебя, ведь примирение после ссоры это тоже жизнь. Мне не нужна никакая подруга, кроме тебя, и я не допущу, чтобы ты исчезла. Я люблю тебя такую, какая ты есть и не хочу ничего менять. Единственное, что я намерен сделать, это встретиться тобой, когда придёт время и быть первым, кого ты увидишь после возрождения в следующий раз. Вот тогда и поговорим ещё раз об этой новой твоей любви. Журнал в это время полежит где-нибудь в закрытом месте.
Она метнула на столик быстрый испуганный взгляд, как будто заподозрила его в намерении не сдержать обещание и уничтожить журнал.
— Ты можешь брать его, когда захочешь и сейчас, и потом, — заверил он её великодушно. — Истреблять его я не буду ещё и потому, что это издание есть в памяти компьютера, и ты можешь вывести его на любой из мониторов в любой каюте, а так же в рубке, на мостике и даже в столовой. А если захочешь, синтезатор выдаст тебе новенький глянцевый экземпляр. Кстати, там есть ещё немало журналов и газет с фотографиями Ларсена, и я не собираюсь тебе мешать на них смотреть.
Глянув на девушку исподтишка, он заметил, что глаза её заблестели, но не почувствовал ни капли ревности. Даже наоборот нежность к любимой, едва не перехлестнула через край. (При этом с его стороны здесь имелась маленькая хитрость. Пускай она разглядывает фотографии Ларсена сколько хочет. Пусть увидит все его фотографии. И те, на которых он молодой могучий покоритель космоса, и те, где изображён старенький благообразный профессор в окружении очередного выпуска студентов. Пускай увидит всё сама, без понуждения и подсказки.)
Изумрудка молчала, обдумывая его слова. Это молчание затягивалось, и он решил его разрушить: