Сама цель и концепция интегральной Йоги лишает нас права принимать этот простой и требующий напряжения процесс «вертикального взлета». Надежда интегральной трансформации запрещает нам выбирать кратчайший путь или полностью облегчаться для гонки, устраняя с пути все наши препятствия. Ибо мы намерены завоевать полностью самих себя и мир для Бога; нам предопределено отдать ему наши становления, так же как и наше бытие, а не просто принести чистый и обнаженный дух как скудное предложение далекой и таинственной Божественности в находящихся где-то небесах, или уничтожить все, чем мы являемся, во всесожжении недвижимого Абсолюта. Божественное, которому мы поклоняемся, это не только далекая сверхкосмическая Реальность, но полузавуалированное Проявление, присутствующее и близкое нам здесь во вселенной. Жизнь — это поле еще не завершенного божественного проявления: здесь, в жизни, на земле, в теле, — ihaiva, как настаивают Упанишады, — нам необходимо убрать завесы, скрывающие Бога; здесь мы должны сделать его трансцендентное величие, свет и любовь реальными для нашего сознания, обладать им здесь и, как только возможно, выражать его. Таким образом мы должны принять Жизнь в нашу Йогу для того, чтобы трансмутировать ее; нам запрещено уклоняться от трудностей, которые могут прибавиться к нашей борьбе с этим приятием. Наша компенсация при этом состоит в том, что хотя путь и более извилист, усилие более комплексное и неблагоприятно сложное, но после прохождения нужной точки мы приобретаем огромное преимущество. Ибо как только наш ум прочно закрепится в центральном видении, и наши воли целиком преобразованы в единое стремление, Жизнь становится нашим помощником. Полные решительности, бдительные, целиком сознательные, мы можем взять любую деталь ее форм и любой случай из ее движений в качестве пищи для жертвенного Огня внутри нас. Побеждая в борьбе, мы можем заставить саму Землю быть помощником в нашем совершенстве и можем обогатить нашу реализацию добычей, вырванной у противоборствующих нам сил.
Существует другое направление, в котором обычная практика Йоги приводит к помогающему но ограничивающему упрощению, которое отвергается Садхакой интегральной цели. Занятия Йогой сталкивают нас лицом к лицу с необычной сложностью нашего собственного бытия, стимулирующим, но и смущающим многообразием нашей личности, богатым бесконечным беспорядком Природы. Для обычного человека, который живет на своей собственной бодрствующей поверхности, невежественного в отношении глубин своего я и обширности [находящегося] за завесой, его психологическое существование крайне просто. Маленький но настойчивый набор желаний, несколько властвующих интеллектуальных и эстетических стремлений, некоторые вкусы, несколько ведущих или выдающихся идей среди огромного течения бессвязных или плохо связанных и в большинстве своем банальных мыслей, несколько более или менее насущных жизненных потребностей, чередование физического здоровья и болезни, разрозненная и несогласованная последовательность радостей и печалей, частые тревоги и превратности судьбы и редкие сильные искания и сдвиги в уме и теле, и через это во всей Природе, частично при помощи мысли и воли, частично без них или вопреки им, организующей все эти вещи в некоторой грубой практической манере, в некотором терпимом беспорядочном порядке, — является материалом его существования. Среднее человеческое существо даже сейчас является таким же грубым и неразвитым в своем внутреннем существовании, каким был вымерший примитивный человек в его внешней жизни. Но как только мы глубоко уходим внутрь себя — а Йога означает погружение во все многочисленные уровни глубин души, — мы субъективно находим себя, как человек в процессе своего роста обнаружил себя объективно, окруженными целым сложнейшим миром, который мы должны узнать и завоевать.
Наиболее приводящее в замешательство открытие заключается в том, что любая наша часть — интеллект, воля, чувственный ум, нервное я или я желаний, сердце, тело — каждое само по себе обладает комплексной индивидуальностью и естественной формацией, не зависящей от других; оно не соглашается ни с собой, ни с другими, ни с представительным эго, которое является тенью, отбрасываемой некоторым центральным и централизующим я на наше поверхностное невежество. Мы обнаруживаем, что мы составлены не из одной, но из многих личностей, и каждая имеет свои собственные требования и отличающуюся природу. Наше бытие — это грубо скомпонованный хаос, в который мы должны ввести принцип божественного порядка. Более того, и мы обнаруживаем это внутренне не менее, чем внешне, мы не одиноки в мире; резкая отделенность нашего эго была не более чем обманом и заблуждением; мы не существуем в самих себе, мы не живем на самом деле отдельно во внутреннем уединении и одиночестве. Наш ум — это принимающая, развивающая и модифицирующая машина, в которую постоянно проходит от момента к моменту непрекращающийся внешний поток, текущая масса в корне различающихся вещей сверху, снизу, извне. Больше чем половина наших мыслей и чувств не наши собственные в том смысле, что они принимают форму вне нас; вряд ли о чем-либо вообще можно сказать, что оно действительно изначально принадлежит нашей природе. Большая часть приходит к нам от других или из окружающей среды, либо как сырой материал, либо как уже нечто сформировавшееся; но все же в наиболее большом количестве они приходят из вселенской Природы здесь, или из других миров и уровней, от их существ, сил и влияний; ибо мы переполнены и окружены другими уровнями сознания, умственными уровнями, виталическими уровнями, тонко-материальными уровнями, от которых питаются наша жизнь и действие, или [наша жизнь и действие] питают их, находятся под действием их давления, под их властью, используемые ими для проявления их форм и сил. Трудность нашего отдельного спасения в огромной степени увеличена этой сложностью и многоуровневой открытостью и зависимостью от втекающих энергий вселенной. И это все мы должны принимать во внимание, иметь с этим дело, узнать тайный состав нашей природы и ее составляющие и результирующие движения, и создать из всего этого божественный центр, истинную гармонию и просветленный порядок.
На обычных путях Йоги метод, использующийся для взаимодействия с этими нашими конфликтующими принадлежностями прям и прост. Та или иная из основных психологических сил в нас выбирается в качестве единственного средства достижения Божественного; остальные успокаиваются и становятся инертными, или оставляются без подпитки в их нынешних незначительных размерах. Бхакта, используя эмоциональные силы бытия, интенсивные действия сердца, остается твердо сосредоточенным на любви к Богу, собранной подобно единому остронаправленному языку пламени; он безразличен к действиям мысли, отбрасывает назойливость рассудка, не прислушивается к умственной жажде знания. Все знание, которое ему нужно, это его вера и вдохновение, бьющие ключом из сердца в общении с Божественным. У него нет необходимости в воле к работам, которые не являются прямым поклонением Возлюбленному или службой в храме. Человек Знания, самоограниченный намеренным выбором до силы и действия различающей мысли, находит освобождение в направленном внутрь стремлении ума. Он концентрируется на идее я, преуспевает посредством тонкой внутренней проницательности в выделении его молчаливого присутствия среди вуалирующих активностей Природы, и через идею восприятия достигает конкретного духовного опыта. Он безразличен в игре эмоций, глух к голодному зову страсти, закрыт для действий Жизни, — чем более он благословен, тем скорее они отпадут от него и оставят его свободным, спокойным и безмолвным, вечным бездействующим 5. Тело — его камень преткновения, виталические функции — его враги; если их требования могут быть сведены к минимуму — это его великая удача. Бесконечные трудности, которые возникают из окружающего мира, отбрасываются путем прочной установки против них защиты внешнего физического и внутреннего духовного одиночества; невредимый за стеной внутреннего молчания, он остается безмятежным и незатронутым миром и другими. Быть наедине с самим собой или с Божественным, идти отдельно с Богом и его преданными ему, закрепиться в едином направленном в себя стремлении ума или в страсти сердца, направленной к Богу, — вот что является тенденцией этих направлений Йоги. Проблема решена путем удаления всего кроме одной основной трудности, которая преследует только одну выбранную мотивирующую силу; в центре разделяющих призывов нашей природы властно приходит принцип исключительной концентрации, приводящий к нашему спасению.
Но для Садхака интегральной Йоги это внутреннее или внешнее одиночество могут быть только случаями или периодами в его духовном прогрессе. Принимая жизнь, он вынужден нести не только свою ношу, но с нею и огромную часть ноши мира, как продолжение своего собственного достаточно тяжкого бремени. Таким образом, в природе его Йоги значительно больше от битвы, чем в других; но это не просто личная битва, это коллективная война, проводимая на значительной территории. Ему не только надо победить в себе силы эгоистической фальши и беспорядка, но покорить их как представителей враждебных и неистощимых сил мира. Их представительный характер дает им очень большую способность сопротивления, почти бесконечное право на восстановление. Часто он обнаруживает, что даже после того, как он устойчиво победил в своей собственной личной битве, ему приходится еще и еще побеждать в этой кажущейся бесконечной войне, потому что его внутреннее существование уже настолько увеличено, что содержит не только его собственное бытие с его хорошо определенными нуждами и опытом, но находится в единении с бытием других, так как он несет в себе всю вселенную.