— Вниз! — взвизгнул Астериа. — Это покушение! — И выхватил револьвер, чтобы пальнуть в Пабло. Раздался выстрел, но как раз в этот момент пол закачался и накренился под углом в тридцать градусов. Все покатились в одну сторону.
— Измена! — вопил Астериа. — Ко мне, ребята!
И вместе с сообщниками вскочил в лифт, чтобы спуститься в нижние этажи. Трудно было принять более неудачное решение. Потому что это был не взрыв бомбы, подложенной Пабло, а только небольшое землетрясение. Оно уничтожило в поте лица возведённые бункеры и заграждения, засыпало коридоры, выдолбленные несчастными узниками, разрушило минные поля и погребло под грудами скал троих обладателей опаснейшего оружия в мире.
Часть четвёртая,
или
Знакомство
Петрусь заметил в головизионной комнате какое-то движение. «Видно, Эля включила», — подумал он и заглянул внутрь.
— Элька! Иди быстрее! — крикнул он. — Показывают этого замороженного фрукта!
Эля появилась в дверях.
— Кого? — спросила она удивлённо. — Ах, Марека Торлевского! Да это повторение вчерашней программы — он сидит и ест.
— Ну прямо! Вчера он был с Рыпсом, а сегодня один. О, смотри — взглянул! А теперь встаёт. Что там у него — звук отказал?
— Собирает тарелки. Ну и тупой этот замороженный фрукт! Не знает разве, что тарелки надо выбрасывать в контейнер?!
— Куда выбросить? — спросил Марек.
— Смотри, Элька, как будто услышал, — обрадовался Петрусь. — Интересно, эта сосулька что-нибудь сечёт?
— Так куда я должен выбросить эти тарелки?
— Могли бы ему и сказать, — заметила Эля. — Они не слишком любезны.
— Они над ним экспериментируют, — объяснил Петрусь. — Пацула, наверно, выясняет коэффициент интеллигентности.
— Пока я вежлив, — сказал Марек. — Но я бы предпочёл, чтоб мне ответили на мой вопрос.
— Видала, как хорохорится, — прокомментировал Петрусь. — С ним будет трудно сладить.
— А мне кажется, легко, — возразила Эля. — Сейчас он немного раздражён, а потом это у него пройдёт.
— Так я в последний раз спрашиваю: куда выбросить тарелки? — произнёс Марек сквозь зубы, хмуро глядя в пол.
— Смотри, какой надутый! — фыркнул Петрусь. — Замечательный мальчик, нечего сказать! Вы так восхищались: «что за смелый и отважный, без папочки и мамочки…» А этот ребёночек бесится из-за глупой тарелки. Я бы его…
Он не докончил. Марек в бешенстве кинулся на Петруся, одной рукой схватил за шею, другой — за ногу, опрокинул на пол, уселся на него верхом и сказал:
— Послушай, сопляк, меня ты можешь проверять тестами на интеллигентность, но к родителям не цепляйся!
Петрусь был слишком поражён, чтобы выдавить из себя хоть слово.
— Ох! — вскрикнула с испугом Эля. — Так ты настоящий?!
Марек посмотрел на неё с обидой и презрением.
— А ты? — спросил он.
Эля, вся пунцовая, не знала, что ответить.
— Видишь ли, вышла ошибка… Сейчас всё выяснится. Сейчас… Мы попробуем тебе объяснить… Папочка! — обратилась она к Александру, который как раз вошёл. — Мы по ошибке приняли его за головидение!
— Я вижу, мои дорогие, что вы уже познакомились, — сказал Зборовский. — Только я не уверен, что всё протекает так, как я запланировал.
— Я совершенно не заметила, папочка, что ты пришёл домой и к тому же не один. Пётрек болтал страшные глупости.
Марек уже отпустил Петруся и стоял смущённый.
— Ты должен простить их, Марек, — объяснил Александр. — Они приняли тебя за фантом, за объёмное изображение. На беду я решил накормить тебя в головизионной комнате.
— Это я прошу прощения, доктор. Я не знал… Мы с папой дома тоже, сидя перед телевизором, разговариваем… Разговаривали… Мне казалось, что они издеваются. Простите за недоразумение.
Петрусь подозрительно смотрел на Марека.
— Папа, — спросил он, — ты уверен, что он четыре дня назад перенёс операцию?
— Конечно. Впрочем, он сам всё вам расскажет. У вас много времени. Вы вместе с ним едете на остров к дедушке и бабушке.
Они стояли вот так вчетвером и смотрели друг на друга. Ситуация была неловкая. Александр думал: «Пожалуй, найдут общий язык. Дети всегда дрались. Это в какой-то степени нормально». Эля думала: «Если бы меня кто-нибудь так оскорбил, я бы его возненавидела. Он меня наверняка возненавидит. Всех нас возненавидит. Жалко». Петрусь думал: «Вот это здоровяк! Одним рывком меня повалил. Ну и ну… Хорош замороженный фрукт!» Марек думал: «Всё-таки вляпался! А так старался быть начеку. И авиакоптера не испугался, и робота, и ужасающего зрелища небоскрёбов, и многоэтажных автострад… И только этот сопляк… Но, по крайней мере, я знаю, что они настоящие. Если всё-таки мне это не снится. Вроде это не сон».