Жанна кричала, кричала молча, кричала всем своим существом. Её связки, её голос, которым восхищается весь Город, умер, она умирала. Она умирала… Она умирала…
— Давай, Череп!
— Опа-опа-опа…
«Кто учил тебе петь?» — спросил хозяин ресторана. «Никто», — ответила девочка. «А что это за песни?» — спросил он. «Я их сама придумала. А ещё я сама научилась танцевать».
— Так, мужики, а мне бы перевернуть её, я сзади люблю.
— Штапель, пойдешь таким же путем, чтоб десять раз не крутить?
— Да мне по хрену.
— Доставай второй флакон.
— У нас кроме джина есть чё?
— Нет, пять бутылок джина.
«Почему я не могу потерять сознание. Хотя бы потерять сознание. Боже, я не просила тебя никогда, я не прошу тебя дать мне умереть, хотя бы потерять сознание».
— Открываем второй круг. Переворачиваем. Можно отвязать, я думаю, она уже спеклась.
— Не, мало ли чё. Слышал про состояние аффекта?
— Как скажешь. Понеслась.
Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
— Всё, хорош, и бухло не лезет, и туда уже не лезет, вы как?
— Мы за. Телка, похоже, двинулась.
— Проверь, потом мы её хорошенько отшлепаем, так, чтоб наверняка и всё. Джин есть ещё?
— Да, босс, полторы бутылки.
— Дай приложиться. Ты что, Череп?
— Да нормальная телка была, мне нравилась.
— Череп надрался. Давайте. Ё, она сама свалилась? Каждый по подходику.
— Руки об эту суку не марать. — Шнайдер стал заговариваться. — Короче, ушатайте и, Бурый, Шпатель, сначала влейте ей в глотку пол-литра джина.
— Так, тогда и пинать не нужно будет.
— Я кого-то спросил?
— Как скажешь, босс.
Жанна ещё дергалась, когда ей вливали в горло джин, потом её, уже неспособную двигаться, начали избивать.
И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
— Ты номера снял?
— Да снял я. Вот район Череп подобрал. Я бы сюда сам никогда не додумался вкатить. Да, Шпатель? Чё притух?
— Не парься. Улицу выбрал?
— Да тут любая покатит, такая помойка. Давай сюда.
— Готов?
— К чему?
— Дебил, если нас с трупом повяжут, тебя никакой Шнайдер не отмажет. Выбирай самую пустую. На ходу скидываем, дальше по плану.
— Вот, заворачивай. Скидываем на выезде. Жми.
Тело бесшумно скатилось в снег, смешанный с нечистотами.
Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
Часть XII. Глава 17
В пятницу, 28 декабря, в последнюю пятницу месяца, в день новогоднего бала в «Рапсодии» Акира позвонил домой Максиму, который только что проводил Маргариту в больницу готовиться к смене, и боролся с искушением пропустить бал. Либо прийти туда уже с Ритой, то есть, в самый разгар веселья, когда их могли даже не заметить. Ну, на это рассчитывать не приходилось, поэтому он, в предвкушении бурной праздничной ночи, о которой ему говорили Матвей Кузьмич с Варварой Ильиничной, продолжая корпеть над учебниками, которые после такого перерыва между текущим временем и институтом, давались ему не просто; он подумывал после Нового года устроиться на подготовительные курсы. Всё это сейчас не вязалось между собой, поэтому, он хотел куда-нибудь выйти, и даже подумывал позвонить Куперу, как объявился Акира Такеши
— Говорить можешь! — кричал Акира.
— Могу. Что-то не так со средствами массовой информации?
— А встретиться можешь?
— Только если в «Бомбе». Ты говори, что стряслось?
— Это не по телефону?
— Почему?
— Потому, что телефоны прослушивают.
— Акира, у тебя уже Новый год?
— Я тебе серьезно говорю, ваш телефонный номер, номер квартиры, где живет принцесса, точно прослушивают. Уж поверь мне.
— Времени ещё… Либо в «Бомбу», либо, до вашего карнавала ещё, сколько до него? Он кстати, во сколько начинается?
— В семь.
— А сейчас…
— Час. Пора выходить.
— Ты с ума сошёл!
— Макс, я бы не звонил. «Бомба», согласен. Через полчаса.
В «Бомбе» в этот час вовсю готовились к очередному корпоративному торжеству. Джона не было. Максима, как завсегдатая пустили без вопросов. Увидев Акиру за барной стойкой, он подсел к нему.
— Ну, что за пожар у тебя? — спросил Максим.
Акира молчал.
— Ты издеваешься! — не на шутку возмутился Максим. — Я прибыл, чтобы услышать о твоем пожаре, а ты просто молчишь.
— Я просто думал, как тебе это сказать, но… так и не придумал. — Лицо Акиры выражало недоумение и растерянность.
— Говори, как есть.
— Жанну Роллан убили, — произнес Акира и запрокинул рюмку водки.
У Максима всё похолодело внутри.
— Информация перехвачена через полицейские переговоры. Окончательных данных нет. То есть, на все сто процентов не известно так это или нет.
— Стоп. То есть, это не точно?
— Я не знаю, — сказал Акира и махнул вторую рюмку.
— Тогда так? Во-первых, почему ты позвал меня?
— Ты был с ней в близких отношениях, и можешь на что-то или на кого-то выйти.
— Это давно в прошлом. Если ты думаешь, что я смогу позвонить ей домой и, услышав её голос, поздравить её с тем, что она жива, ты ошибаешься. Во-вторых, какого рода информация прошла через полицию? И мне рюмку можно?
— Всё, что я тебе сказал. Жанна Роллан убита. От родственников и коллег информации нет никакой.
— То есть, её отец не может сказать прессе о том, жива его дочь или нет?
— Помнишь случай с ванной, когда она чуть не утонула?
— И что?
— Дело может обстоять также. Подробности никто не хочет выносить из…
— Из избы, — помог Максим. — Но факт остается фактом?
— Да чёрт его знает!
— Ты-то что так взбесился? — стараясь держаться спокойно, спросил Максим.
— Сам не знаю. Я её знал, как знают начинающие журналисты известнейших звезд. Помнишь, она тебя из тюрьмы вытащила, и это я узнал… Она… хорошая…
Максиму вдруг ощутил необъяснимую тоску. Это не была тоска, похожая на тоску, связанною с любовью к Маргарите, это, вообще, не была тоска, связанная с любовью, это была тоска, обусловленная потерей хорошего человека, с которым какое-то время его связывали узы… Пусть флирта, пусть влюбленности… это была просто тоска по живому человеку, по хорошему живому человеку.
— Она была такая живая! Она была самой жизнью! Новой, свободной, только родившейся, готовой на всё!..
Максим заказал ещё рюмку. Акира тоже.
— Нет, — остановил его Максим, — мы точно ещё ничего не знаем, рано нам это. Связь с редакцией у тебя есть?
— За пять минут до твоего прихода звонил — ничего нового. — Последний раз её видели позавчера, в среду, вечером выходила из своей гримерной, собираясь идти домой и всё.
— Когда это было? В среду?
Максим попросил телефон.
— Алле, Ян привет… Понял, Акира всех обгоняет. Если до тебя не доходило, то убийства не было? Исключительный случай. Если узнаешь… Хорошо. Так, ещё. Алле. Извини, что отвлекаю от чего-нибудь праздничного. Ну, ладно, ладно. Можешь помочь? В среду, не знаю, когда было что-то… Да-да, ограбление банка, подрыв метро, зверское убийство, так далее. Последнее интересует. Перезвоню.
Максим ощутил, как его трясет. Он старался держаться, но напор был таким, что не заметить этого было нельзя. Он пропустил ещё рюмку. Он не дождался времени и набрал Змею. Змей говорил в трубке:
— Да Макс, была мутная тема. Дорогую девочку нашли в каком-то паскудном районе, голую, извини, подробностей нет у меня. Отвезли в морг, после перекинули в реанимацию. Это в Тробинской, это, если не знаешь, там огромный морг. Но она до сих пор в реанимации. Похоже, либо повезло, либо… не знаю… если это она. Могу дать доктора, чтоб не послал тебя сразу, скажешь, что от меня. Авик Гаспарян. Если та, то, та, нет, извини, больше ничего нет.