— Как хотите, — сказала Сара и отправилась в зал. За ней последовали все, кроме Максима и Гашека.
— Хлопнем? — предложил Максим.
— Не вопрос, — согласился Гашек.
— Ты, я вижу, бережёшь свои года! — смеясь, заметил Максим.
— Звание не позволяет, — отчеканил Ян.
— Уверен, на том конце зала генералы всех мастей трясут своим всем…
— Да пошли они. Ты чего такой напряженный? Ладно я! Я не ходок на такие вечеринки, хотя не прочь залудить. Да и…
— Как она хоть выглядит? — уйдя от вопроса, спросил Максим.
— Вот честно, ничего, кроме глаз не помню. Но как увижу, сразу узнаю. Клянусь звездой майора.
— Ну, понеслось. Давай тогда Купера догонять.
— А теперь очередная пауза! — объявил ведущий. — С наступающим новым годом вас хочет поздравить главный редактор третьего канала Городского телевидения Ульф Юнсон!
— А где зависают редакторы первых каналов? А, Акира? — спросил Джон.
Зал опустел и в его центр с микрофоном в руках вышел главный редактор.
— Как бы сделать так, чтобы не слушать эту…
На Купера шикнули, и он покорно замолчал. «Шикнули, — ворчал про себя Джон. — Хрен лысый вылез в центр зала, да ещё к каждому лично подходит. Сказать, всё-таки ему что-нибудь? Нет уж, ладно, Кальману с ней ещё жить». Все выступающие взяли за правило, держа речь, проходить по периметру зала, останавливаясь возле понравившихся столиков.
— Дорогие сограждане! Сразу хочу отметить, третий номер канала не значит третье место в соревнованиях, верно?
Аплодисменты.
— И что самое важное в этой гонке? В ней участвовали не только создатели программ, телепередач, но и ты, наш верный зритель и, что греха таить, единица рейтинга. Верно?
Аплодисменты.
— Мы все вместе прошли этот непростой путь, отмеченный и президентской гонкой, и её, слава Богу, успешным, на наш взгляд, финалом. Очень приятно было чувствовать вашу поддержку, а также вашу критику, без критики ни один канал не выживет, вы же это прекрасно все понимаете. Верно?
Аплодисменты.
Это длилось ещё минут пять, в течение которых Купер уговорил треть бутылки коньяка в одно лицо, и в конце речи чуть было не заснул.
Аплодисменты.
— Браво! — громче всех кричал Джон.
— Ты сдурел совсем? — возмущалась Сара.
— Что мне в тебе нравится, Сарочка, — Кальман, не слушай, — так это то, что если бы не ты, то господин майор нас давно бы всех сдал. Да, Ян? Нет, не так. Верно?..
И снова танцы. Максим не пьянел. Возможно, ему мешал Купер, поглощавший всю винно-водочную продукцию, что, впрочем, не мешало ему мило флиртовать с дамами и даже приглашать их на танец.
Время замерло. Максим весь извёлся. Оставалось ещё полтора часа, не меньше, он опять ходил звонить в больницу, но всё также безрезультатно.
— Сейчас я хочу объявить танец, который некоторые из вас, возможно, ждут с самого начала бала. По разным причинам. У нас так весело, что мы про него даже забыли. Но, восполним упущение. Итак, белый танец! Дамы приглашают кавалеров!
— Интересно, — говорила Сара Кальману, — эту мрачную статую в черном костюме кто-нибудь заметит? Если полминуты никого не будет, то его беру я.
Как только Максим услышал об объявлении белого танца, внутри него похолодело ещё больше. Именно белый танец свёл его с Жанной Роллан, именно она пригласила его, перейдя дорогу Маргарите. Как хитра эта жизнь и загадочна судьба!
Максима никто не пригласил. Сара пришла к нему на помощь.
— Что с тобой, Макс?
— Что-то не в себе я, честное слово.
— Это я поняла. Что тебя беспокоит? Рита? Её привезет кортеж прямо из дворца. Это сюрприз и для тебя, только не выдавай меня. Я разговаривала вчера с Ритой. У неё будет феерическое вступление в зал, после чего вы станцуете фламенко. Я всё знаю. Так что, не переживай. Я тебя развеселила?
— Это всё хорошо, но что-то не так, не то что-то. Нужна она мне сейчас… Чёрт возьми, я не знаю, как объяснить… Не знаю, прости, Сара.
— Успокойся. Всё будет хорошо.
Снова танцы. Шум. Веселье. Купер с Гашеком оказались в одном измерении, и оба готовы к бою за женское сердце. Причем, любое.
И снова конкурс. На этот раз с каждого стола нужно было выбрать короля ужаса, персонажа, немного неуместного для такого светлого праздника. С Купером было лучше не связываться. Максим в своем траурном облачении подходил для этого лучше всего.
— Принесешь шампанское, — сказал Купер, — убью!
Максим направился по проторенной тропинке через зал к президиуму и встал в очередь. Ещё подходя, он видел, что победителям выдают черный колпак, какой-то подарок в треугольной коробке и бутылку водки. Он добросовестно стоял в очереди плохих мальчиков, выстроившихся вдоль стола президиума, как где-то посреди очереди его глаза пресеклись со знакомым взглядом. Это был Томас Шнайдер. Несомненно, он узнал Максима. На лице Томаса заиграла загадочная улыбка, встретившаяся с непроницаемым выражением глаз Максима. Шнайдер наклонил голову. Максим прошёл мимо. Томас поднял голову, и они снова встретились взглядами. Максим увидел улыбку, улыбку, выражающую чувство превосходства.
— Ты бог, Макс. Какой ты злодей? Открывай быстрее, а то я полчаса, как заказал. Тут нужно сразу ящик забивать и не париться. Поехали. Ян. Ян! Проспишь всех кареглазых, или я уведу. Надеюсь, твоего начальства тут нет.
Максим ощутил немыслимое напряжение. Он даже станцевал по инерции с симпатичной брюнеткой, весь танец пристававшей к нему с вопросом, он ли жених принцессы или так чертовски похож на него?
Снова танцы. Шум. Веселье.
— И вновь пауза! — объявил ведущий. — С Наступающим Новым годом вас хочет поздравить представитель парламента от партии «Наш Город» и глава юридической корпорации «Центр» Томас Шнайдер! От себя хотелось бы добавить, что по совместительству он ещё и сын премьер-министра Города Фридриха Шнайдера.
— Добрый вечер, дамы и господа! — бодро начал Томас. — От себя лично я хочу добавить, что Фридрих Шнайдер отец парламентария Томаса Шнайдера.
Смех и аплодисменты.
— Что вам сказать, мои избиратели? Я намеренно начал с местоимения «мои». Будучи избранным вами, я преклоняю голову. Я преклоняю голову. — Томас встал на одно колено и склонил голову, чем вызвал бурю аплодисментов. — Я давно отошёл от дел коммерческих, — лишь контролирую несколько крупных сделок, благо пока конституция ещё позволяет нам, низшим чинам законодательной власти, иметь бизнес, а то чаю в парламенте не на что было бы попить.
Смех. Аплодисменты.
— Но я всё не доберусь до основного. До того, к чему мы все стремились. Ульф Юнсон верно заметил — «Мы». Только вместе мы смогли устоять последние двадцать с лишним лет и уберечь от развала наш Город.
Аплодисменты. Подобно своим предшественникам в этом зале, Томас шёл с микрофоном по периметру зала вдоль столиков.
— Да, во многом мы застоялись. Многое мы никак не можем сбросить с себя, как ящерица, и забыть навсегда. Я очень сожалею о потере лидера коммунистической партии, Диего Санчеса. Он был достойным противником. Но, на его примере мы видим, как изжила себя та система. Ведь, согласно предварительному следствию известно, что его убийство это дело рук его же соратников, нечистоплотных, подлых завистников, которые, сами не понимая, или не осознавая, дискредитировали само движение. Мы за многопартийную систему, и нам совсем не нравится, когда мы теряем такого сильного лидера конкурирующей партии. Ведь какая может быть рыночная экономика без конкуренции?
Аплодисменты.
— Отдельно хотелось бы сказать о потере Фернандо Коста. Но, не будем превращать наше торжество в поминки. Итак, я о моих избирателях. Где мои избиратели, не вижу, где? Не слышу!
Возгласы, крики, аплодисменты. Как раз в этот момент Шнайдер приближался к столику, за которым сидел Максим.
— Так вот, друзья мои! Вы не мои избиратели! Вы избиратели той партии, которую поддержали, того пути, по которому хотите идти, и по которому мы поможем вам пройти. Пройти достойно! Прожить достойно! Построить достойный дом! Создать достойную семью! Вырастить достойных детей! Всё это вы выбрали, выбрав нас, нашу партию, в которой ваш покорный слуга лишь рядовой солдат.