Волны накатывали на берег, шептали. Каилу здесь нравилось. Пустынность всегда навевала одиночеством, но со Спектрой он никогда не чувствовал себя одиноким. До вступления в «Синтез» Каила не покидало ощущение, будто чего-то не хватает. Он был среди людей, с людьми, однако, не там, где хотелось бы, и не с теми. Сейчас всё встало на свои места.
– Выходит, наставница виновата в том, что нас не пустят в трактир, – она рассмеялась, с трудом отведя взгляд от Миронова.
Спектра поймала себя на мысли, что ей приятны черты его лица. Каил хоть и вырос в колонии, но обладал внешностью, которой позавидовали бы многие из элиты. Они злоупотребляли пластической хирургией, чтобы добиться идеальной внешности, и тратили несколько миллионов в год только на подтяжку лица. Над Мироновым природа словно посмеялась, подарив красоту и отправив чахнуть в уродливом месте, где дар никто не оценит.
Наставница подняла камушек и пустила по глади озера. Галька всего два раза с бульканьем подпрыгнула и нашла приют на дне. Спектру раздосадовала маленькая неудача и захотелось переловить жаб, которые «насмехались» над фиаско.
– Ну и ладно. Нам не в первый раз ночевать под открытым небом, – он тоже рассмеялся.
Наставница вспомнила, как обнимала Каила у костра. Это было ошибкой, ведь он мог неправильно понять. Нежность ей была чужда. Она не знала нежности.
К Спектре никогда не относились с трепетом, и она вычеркнула это слово из лексикона. Её предавали, и она перестала ждать верности. Её швыряли словно куклу, и она обозлилась. Когти того, кто долгое время был жертвой, всегда острее заточены.
– Тину ты также защищал? – она слишком долго таила внутри недовольство.
Миронов был не лучше остальных – развлекался с бывшей в то время, как Спектра рисковала собой ради его спасения. Ей было безразлично прошлое, но только если оно оставалось в прошлом, а не перетекало в настоящее.
Каил протяжно вздохнул, усмиряя недовольство. Нет его вины в том, что он жил до Спектры. Любил до Спектры. В свою очередь, его не интересовало, со сколькими мужчинами была наставница. Он не зацикливался на мелочах. С ней он чувствовал себя живым – остальное не имело значения.
– Тина подобные места не посещала, чтобы пришлось её защищать, – Каил сделал вид, будто упрекает Спектру. Хотя, он не видел причины для осуждения. Была бы наставница примерной женщиной, не покидающей «футляр», то не вызвала интереса. – Честно говоря, с Тиной было невероятно скучно.
Наставница размахнулась и с плеском пустила ещё один камень по воде. Она обрадовалась, что Каил считает Тину скучной. Хотя, какое ей дело, как он относится к бывшей? Он просто боец, подчинённый, низшее звено, и нельзя об этом забывать.
– Вкус у тебя на девушек отвратительный, – Спектра легонько ткнула его в плечо и отвернулась за очередным камушком.
– Сейчас вы сами себя оскорбили…
Он запнулся и притих, разволновавшись, что Спектра поймёт намёк.
– Что? – наставница не сразу вникла в смысл его слов.
Каил промолчал. Подхватив камень, он со всей силы запустил его по воде. Всё неправильно. На войне нет места для любви.
Как будто в подтверждение этому, в небе заплакала чайка.
Да чёрт со всем. Если идти, то до конца. Пусть узнает, отвергнет и станет легче. Исчезнет надежда и, быть может, получится жить без мыслей о Спектре.
– Насчёт Тины… – он поймал тревожно-грустный взгляд наставницы, которая встрепенулась от одного имени. – Я не спал с ней тогда. Она пыталась меня соблазнить, но у неё не получилось. Моё сердце принадлежит другой.
Спектра выронила камень и замерла с приоткрытым от изумления ртом. Она всеми способами отрицала, что Каил говорит именно о любви к ней. Не могла же она так влипнуть!
Он пытался угадать, о чём думает Спектра: не поняла или выбирает способ для убийства. В голову то ли храбрость ударила, то ли коньяк, и он решил, что не хочет оставаться в неведении. Сделав шаг к наставнице, он бережно взял её за руку. Тело покрылось мурашками от прикосновения к холодной, нежной коже.
У наставницы тут же сработал рефлекс, и она захотела отдёрнуть руку, но что-то останавливало. Спектра с ужасом поняла, что ей нравятся прикосновения Каила. Надо было прикончить его в доме – тогда бы не случилось этой беды. Смачную пощёчину он точно получит, когда найдутся силы, чтобы отпустить руку.
Он осторожно потянулся к её губам. Спектра захотела бежать и не оглядываться до самого «Синтеза», оставив Миронова позади. Она бы придумала трогательную историю о том, как новобранец потерялся, а то и погиб. Если бы только получилось сдвинуться с места…
Спектра закрыла глаза и ощущала его дыхание на своих губах. В голове крутилась всего одна мысль: «остановись, дура, пока не поздно». Сердце колотилось, и наставница решила, что заболела. Иного объяснения быть не могло – она ведь неспособна чувствовать. Господи, точно с ума сошла.
Раздался грохот, и вспышка ослепила глаза даже через закрытые веки. Наставница резко отпрянула от Каила, выхватив свою руку из его.
На расстоянии шага стоял механик и смотрел на Спектру, а та озлоблено глянула на него. Миронов проклинал робота за то, что он появился в неподходящий момент – за секунду до поцелуя.
– Не нападайте на механика.
Наставница хотела перейти от испепеляющего взгляда к атаке, но теперь, вскинув брови, задала Каилу безмолвный вопрос.
– Механик не тронет, если вы не будете нападать. Он безобиден.
– Ах вот, значит, как! Уже выучил повадки своих друзей?
Спектра быстро перешла от нежности к злости и думала: как же повезло, что механик вовремя появился и уберёг от ошибки. С этим юнцом она не могла иметь ничего общего.
– Да… Нет, не выучил. Просто поверьте мне. Пожалуйста.
– Ты на стороне механиков. Как я могу тебе верить?
– Дайте мне руку.
– Ни за что, – она сверлила Каила взглядом. – Своих любимых роботов за руку бери.
Миронов неодобрительно покачал головой и, глубоко вздохнув, схватил наставницу за кисть и, пока любимая не вырвалась, дотронулся до механика.
Произошла вспышка, и Каил резко устремился вверх. Он летел на высокой скорости, рассекая атмосферу, и в этот раз не слышал голосов, не испытывал эмоций. Миронов знал, что ждать, и не боялся.
Темнота рассеялась, и он увидел металлическую комнату без мебели. Пахло машинным маслом и чем-то незнакомым, но приятным – похожим на аромат свежеиспечённого пирога с малиной. Не увидев Спектру, Каил понадеялся, что она осталась возле озера, а не потерялась по дороге. Искать её было проблематично. Дороги он не знал и не мог путешествовать без помощи механика.
Он поднялся с пола, скривившись от резкой боли в левом плечевом суставе. Приземляться на руку было не лучшей идеей – повезло, что не сломал, а то Спектра долго смеялась бы перед тем, как добить.
Каил ничего за жизнь не ломал и никогда не болел. Отец Тины называл его везунчиком, хотя Миронов просто был осторожным. Со Спектрой везение не помешало бы, а то ежечасно приходилось гадать: доживёшь или не доживёшь до утра.
Стены комнаты усеивал серебристый орнамент, элементами которого были буквы Z. Множество Z размером с сантиметр собирались в одну полуметровую. Больших приходилось около пятидесяти штук на стену и размещались они впритык друг к другу в несколько рядов.
Устремив взгляд вверх, Каил с удивлением обнаружил, что в комнате нет потолка. Вместо него виднелись миллионы золотых крапинок, разбросанных на малиново-синем просторе. Они переливались, сверкали и казались жутко одинокими. Миронов твёрдо стоял на полу и не мог приблизиться к звёздам. Присмотревшись, он понял, что от них отделяет прозрачное стекло.
В углу комнаты раздался скрип, от которого Миронов вздрогнул. Он забыл о механике, скромно притаившемся в полумраке. Робот внимательно рассматривал парня, медленно, со скрежетом поворачивая голову то вправо, то влево.