Спектра высоты не боялась и подошла близко к краю. Мир казался ей ничтожным, как и проблемы, душевные терзания. Она чувствовала себя свободной хищной птицей, которую никто не держал в клетке, и она вольна лететь в любые дали – туда, где нет войны и прогнивших людей. Вот только полёт для Спектры был бы одноразовым и не к солнцу.
Ветер свистел, пронимал до дрожи озябшее тело. Наставница куталась в кожанку и держала открытыми слезящиеся от холода глаза. Она не хотела пропустить вертолёт, гул которого боялась не услышать из-за сильного ветра. Её подбадривала мысль о скором возвращении домой. В «Синтезе» всё встанет на круги своя, и впредь никакие чувства не потревожат душу. Там будет не до Каила.
– Вы не замерзаете? – Миронов даже на расстоянии видел, как она дрожит.
Ему тоже зябко, но он к холоду привык. Ночь тёплая, от силы минус тридцать градусов, а Каил и при более низкой температуре ожидал утро на улице.
– Нет, всё отлично, – соврала Спектра, крепче обхватив себя руками.
Она плохо переносила холод, что некстати в стране вечной зимы. Сейчас она всё отдала бы за чашку горячего чая.
Миронов снял с себя пальто, подошёл к Спектре и накинул ей на плечи. Наставница схватила пальто за края, и закуталась в него, как в тёплое, мягкое одеяло. Каил, стоя за спиной, осторожно обнял её за плечи, чтобы согреть. Спектра была ледяной, как айсберг, и не оттолкнула Миронова.
Он устремил взгляд вперёд, на заснеженную колонию с мельтешащими людьми-точками. Со Спектрой он забыл о страхе высоты и наслаждался моментом. Тонкий свитер не спасал от холода, но Каила это не волновало.
Наставница рассеянно смотрела вдаль, погрузившись в мысли. С Мироновым она чувствовала себя спокойно, как будто он мог защитить от всего мира. С ним уютно, словно он не чужак.
– Мне тут нравится. Видно колонию, в которой я вырос, – Каил желал рассказать о себе, обо всём, что пережил. Хотел, чтобы любимая знала его мысли, грёзы – он ей доверял и впервые за пять лет не боялся впустить человека в душу. – Удивительно, там прошла вся моя жизнь, улицы до боли родные, а я не хочу возвращаться. Да и мне некуда возвращаться, я ведь никому не нужен, по мне никто не скучает. Наверное, я не заслуживаю любви.
Спектре знакомо ощущение, будто все бросили, оставили одну сражаться с целым миром. У неё нет тыла, в который можно вернуться после войны, поэтому она не мечтала о полном уничтожении механиков – тогда бы исчезла единственная причина жить.
– Не говори так. Ты заслуживаешь любви даже больше, чем другие, – она положила голову на грудь Каилу.
Казалось, чёрные тучи стали немного светлее, приобрели серо-голубой цвет с розовым оттенком вдали, который бывал только перед бурей. Снежинки срывались с неба и плавно опускались на землю, украшали волосы, дарили колонии запах свежести. Снег прятал под собой несовершенства мира.
– Не заслуживаю. Я не всегда был таким, как сейчас. Жил без цели, искал счастье в женщинах, точное количество которых и не припомню. Был ничем не лучше тех лесорубов из трактира, – он прижал Спектру сильнее.
С ней не страшно даже рухнуть вниз – главное, вместе.
– Ты лучше них. Они – животные, которые никогда не осознают свою никчёмность. И я тебя понимаю. Когда-то я тоже пыталась найти счастье в мужчинах. Все, кто мог, уже осудили меня.
– Я осуждать не стану. Если это приносило вам счастье, то хорошо. Человек должен быть счастлив – это единственная обязанность.
– Я никогда не была счастлива, и мужики – последнее из того, что приносило радость, – она усмехнулась, вспоминая всех желающих сделать её счастливой. Утром у них это стремление куда-то исчезало, поэтому Спектра уходила до рассвета.
– Вы никому не открывали душу? Не любили?
– Любовь – это чушь. Знаешь, сколько раз я слышала любовные клятвы? Тысячу, не меньше. Так почему я всегда была одна?
– Мало только услышать. Надо ещё и ответить.
– Да кому нужна моя любовь? Мужчинам бы только засадить мне, да поглубже. Всем плевать на мои чувства.
Раньше она ощущала себя котёнком, которого любят, пока он не доставляет неприятностей, а за царапину выкидывают обратно под дождь. Мужчины с ней только играли, хотели обладать как вещью, красивым аксессуаром. Теперь играла она. Избавлялась от мужчин прежде, чем успевала надоесть.
– Не всем.
Спектра подняла голову и встретилась с ним взглядом. Каил едва заметно улыбался.
До ушей донёсся гул. Наставница устремила взгляд в небо и увидела вертолёт, который приземлился через несколько кварталов отсюда. Спектра радостно улыбнулась и, вернув Миронову пальто, спешно покинула крышу и вышла на улицу. Она быстро миновала три квартала, и, не дожидаясь Каила, забежала в подъезд хрущёвки, на которую приземлился вертолёт. Наставница боялась не успеть и обрадовалась, когда, открыв дверь на крышу, увидела знакомые лица.
Грокс на пару с Касандром сражались с роботами и уже штук десять уложили. Из них вышла неплохая команда, и Спектра почувствовала обиду из-за того, что её с лёгкостью заменили. Она – лучшая, но Главного и посредственные солдаты устраивали.
– Дай-ка мне оружие, – обратилась она к запасному бойцу, который прятался за каменным блоком.
Он рад видеть Спектру, однако, не спешил делиться чипами.
– Ну, в чём дело? – она желала поскорее оказаться в бою. Наставница скучала по адреналину, приходящему во время схватки с механиками. Он как наркотик.
– Так это, не велено, – голос бойца дрожал. Паренёк опасался разгневать Спектру, но ещё сильнее боялся Главного, который отсечёт голову за неповиновение.
– Что за хрень? Кем не велено? Я капитан, и я отдаю приказы.
– Главным не велено. Многое изменилось. Вы пропали… и… ну это… вы больше не капитан.
– Ну да, конечно. И кто ж, интересно, капитан?
– Грокс.
– Этот полудурок? Да ты шутишь, – она рассмеялась. – Чтоб Грокс, да капитан? У него ж мозгов, как у червяка.
– Зря вы так про капитана…
– Считай, твой новый капитан ушёл в отставку, потому что я вернулась. Отдавай оружие и проваливай.
Боец замотал башкой, прикрывая лицо и отклоняясь от Спектры. Он не мог добровольно отдать оружие, иначе потом не сносить головы.
Наставница выхватила у него из рук пистолет с чипами и не стала бить ущербного, который не уяснил с первого раза, кто его капитан. Она с наслаждением ринулась в бой, ощущая, что Каил перестал волновать, и чувства к нему будто испарились.
Грокс и Касандр почти одновременно салютовали ей, не отвлекаясь от борьбы с роботами. Когда последний механик был отключён, наставница с Мироновым и остальными солдатами села в вертолёт. В пути она ответила на вопросы о том, где была и почему долго не возвращалась, однако, опустила подробности о встрече с Тиной. Она не хотела сеять панику среди бойцов, нервы которых и так на пределе. Многих пугала нынешняя ситуация: роботы становились сильнее и численность их росла на пару десятков в неделю, а в полку солдат не прибывало. Все понимали, что «Синтез» обречён, и оставалось ждать, когда роботы прорвутся в город.
28 декабря. Утро
Прошла неделя с тех пор, как Миронов вернулся в «Синтез». Главный трижды задавал однотипные вопросы, на которые Каил отвечал заученной ложью: утверждал, что и не думал о побеге, а завод самовольно покинул, потому что, не сумев прочитать мысли роботов, запаниковал. Он умалчивал о Тине, о храме механиков, о полёте к железным птицам, и надеялся, что Спектра не выдаст тайну. С наставницей не разговаривал на протяжении недели. По утрам в столовой встречался с ней взглядом, но любимая тут же скрывалась в коридоре. Миронов волновался за неё, скучал и время тянулось мучительно долго. Каждодневные тренировки не развеивали тоску, и он был готов лезть на стену, чтобы выбраться из клетки под названием «Синтез».