Льва Соломоновича увозила скорая, на крыльце института собралась изрядная толпа. Кто-то суетился "помогая" санитарам, кто-то горестно вздыхал, а кто-то просто глазел, не понимая, что происходит.
- Как он? - Спросил Сергей у заплаканной Лены, отыскав ее в толпе.
- Не знаю, доктор ничего толком не сказал - и она уткнулась ему мокрым носом в широкую грудь - это мы виноваты - всхлипнула она.
Подошел, как всегда, представительный и галантный Семен Венедиктович - О, Сергей Николаевич, наша потеря. Как дела на трудовом фронте?
Сергей ничего не ответил, только пожал плечами.
- Ничего, ничего, все у вас будет и квартира и деньги и, даже возможно в ближайшем будущем. Так, что я жду вас завтра в десять часов - и, откланявшись, торжественно удалился.
Сергей проводил его глазами и, краем уха, но отчетливо, услышал, как грубо бросил тот кому-то, обратившемуся к нему вопросом - этому старому еврею давно пора на пенсию.
Тяжелым, грязным камнем упали эти слова в душу Сергея и без того разрывающуюся на части от чувства вины, любви, недавней эйфории от собственной исключительности и осознания правоты Соломоныча с Леной. Нестерпимо захотелось догнать этого хлыща и удавить прямо здесь, принародно. Сергей усилием воли проглотил комок, внезапно образовавшийся в горле, хлюпающая Лена на груди помогла разогнать пелену злобы, заслонившую в этот миг от него весь свет. И набрав полные легкие несвежего городского воздуха, резко выдохнул, обнял жену за плечи - пойдем, нам надо успокоиться и поговорить. Поговорить не получилось, Ленка оторвавшись от Сергея, сразу же убежала в библиотеку и он, оставшись один, был вынужден успокаиваться и разбираться в себе и создавшемся положении наедине с самим собой. Естественно, получасовое самокопание ни к чему хорошему не привело, только еще больше разбередило открытую душевную рану. Он и не заметил, как приехал в свой супермаркет, по инерции переоделся и встал на разгрузку. Вечером поговорить с женой тоже не вышло. Она пришла поздно, ездила в больницу к Соломонычу, усталая и подавленная. Умер, инфаркт - только и выдавила она, сдерживая рыдания и, скрылась в спаленке. Всю ночь Сергей просидел у компьютера, но так и, ни разу не прикоснулся к клавишам. Чувство вины переполняло его. И на утро он твердо решил ехать на "ХИММАШ" в лабораторию и разобрать установку.
На проходной завода, ныне еле сводящего концы с концами, а некогда союзного гиганта орденоносца, Сергея встретили неласково. Первым делом при предъявлении забрали пропуск, мотивируя приказом свыше. Во вторых предупредили, что при не санкционированной попытке проникновения на охраняемую территорию будет предъявлено обвинение в терроризме. А в третьих вежливо предложили без осложнений покинуть проходную. Обескураженный аспирант, выставленный таким образом за забор завода, некоторое время не мог прийти в себя. Он хмуро и тяжело упал в жалобно скрипнувшее сиденье своей "королки" и уронил разгоряченную голову на руль. Из состояния близкого к обмороку его вывел звонок телефона.
- Да, Лена... Я у завода... Ты знаешь? Откуда?... Сейчас приеду... Да я понял...
Сергей ждал жену в том же кафе и даже за тем же столиком, благо он оказался свободен. Сделал так, как и просила Лена - не заходить в Институт. Через десять минут появилась и она. И с ходу бросила - машина где? Сергей кивнул на окно - да, здесь за углом. Не давая времени ему на расспросы потянула за руку - Пошли, всё потом.
В машине опять сухо бросила - поехали...
- Куда?... - Начал, было, Сергей, но она, опять не дала ему договорить - все равно, только быстро...
Проехав пару кварталов, посмотрела на мужа и тихо произнесла - хватит, припаркуйся где-нибудь.
Пока Сергей парковал машину, Лена обессилено откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. События последних суток не прошли для нее даром. Запали щеки, подчеркивая бледность лица, у губ пролегли чуть заметные морщинки. Сергей, молча, сидел и смотрел на свою любимую и, ему вдруг стало так невыносимо жалко ее, такую маленькую, такую родную. Он протянул руку, чтобы погладить ее волосы, но в этот момент Лена вдруг повернула к нему голову. Что ты наделал, Сережа? - Бесцветным голосом спросила она. Сергей встрепенулся, внезапная злость прорвала завесу безысходности. Что? Что я сделал? - Выкрикнул он, чуть не сломав руками руль - изобрел синтезатор? Да, изобрел и что дальше? Хотел славы? Да хотел! И сейчас хочу! Я много чего хочу, а ты... Ты... Не найдя слов он с силой ударил кулаком по торпеде и выскочил из машины. Сделав несколько кругов вокруг автомобиля, кинулся к табачному ларьку, купил пачку сигарет, что первой попалась на глаза, нервно разорвал упаковку и сунул сигарету в рот. Со дня свадьбы не прикасался к этой дряни. Похлопал по карманам в поисках огня и не найдя внезапно смял пачку, бросил в урну, выплюнул туда же сигарету и вернулся к машине. Постоял несколько минут, глубоко вдыхая терпкий бензиновый смрад и, влез в салон. Всё - твердо и ровно сказал он - рассказывай, что там случилось? Лена совсем другими глазами смотрела на мужа, и что интересно таким он нравился ей еще больше, огромный, решительный, талантливый. Она улыбнулась, поймав себя на этой мысли.
- Установку они перевезли под утро, сейчас идет монтаж. Про вашу лабораторию узнали из компьютера Соломоныча. Покопались сразу же, как узнали о его смерти. "Семен" сам, лично, ломал, пороли. Что там было, шеф мне не сказал, да он и не знает. Ждут тебя. И не только "Семен", но и люди с очень известными именами. Вокруг охраны-ы... Вот...
- У них ничего не получится. Синтезатор без блока просто набор радиодеталей. А блок вот он. Он похлопал себя по карману джинсов. Соломоныч настаивал, чтобы я всегда снимал его, уходя из лаборатории. Ну, я и снимал, чтоб не обижать старика. Думал маразматит старый. А оно... Хотя схему мы разрабатывали вместе, я не знаю была ли она у него в компьютере... Вряд ли. Он ни когда... Он не хотел.. Он всегда осторожничал, дул, как сам выражался, и на молоко и на воду.