Он машинально протянул мне руку, в каковую я автоматически вложил пятьдесят центов и объявил, что иду на свидание с Э.К. Брендоном.
— Ты зря разрываешь свое сердце, Харви, — сказал он, созерцая монету на ладони. — Я сам готов ссудить тебе эту сумму, причем без процентов. Можешь купить жетон на метро.
— Умри!
— А главное, мистера Брендона нет дома. Зато его супруга есть.
Я вложил ему в ладонь доллар и спросил:
— Ты не видел в эти дни его дочку?
— Нет.
— Когда ты созерцал ее в последний раз?
— Примерно на прошлой неделе. С тобой-то все в порядке? — осведомился он, складывая доллар и пряча его в карман.
— Ничего такого в ней не приметил?
— Видел ее и точка. А что собственно?
— Ну, например, я хотел бы знать, что на ней было.
— Одежда, — спокойно пояснил он, после чего я стал убеждать его позвонить миссис Брендон и попросить ее оказать любезность и уделить немного времени мистеру Харви Криму из страховой компании. Похоже, миссис Брендон умирала от скуки, потому как сообщила, что будет счастлива это сделать.
Мне нередко случалось бывать в шикарных квартирах нью-йоркской Ист-сайд, и потому удивить меня непросто. Но квартира Брендонов сумела это сделать. Дверь мне открыл дворецкий, и я увидел огромный, с мраморным полом, холл. Для тенниса, быть может, площадка и была маловата, но вот для бадминтона в самый раз. Это впечатление подчеркивалось двумя винтовыми лестницами, справа и слева, что вели на балкон второго этажа, отчего потолок холла делался шестиметровой высоты. Все это напоминало декорации особняка из «Унесенных ветром», только перенесенные из Джорджии в угол Парк-авеню и Шестьдесят пятой улицы. Дворецкий принял мое пальто, после чего на балконе возникла женщина — похоже это была сама миссис Брендон. Немного постояв, она стала спускаться по левой лестнице. Она была одета в сиреневое — в тон обоям. Стулья в холле были обиты красной кожей, а дворецкий был в лиловом.
— Дорогой мистер Крим! — воскликнула хозяйка, наклоняясь ко мне так, словно желая расцеловать. Но вовремя спохватившись, что мы видимся впервые, она ограничилась восклицанием: — Дорогой мистер Крим, как я рада вас видеть!
От нее сильно попахивало спиртным. Она пила не водку, это точно, но, похоже, очень многое другое. Я исполнился к ней уважения: несмотря на изрядное количество выпитого, она вполне твердо держалась на ногах.
— Прошу вас, проходите, — сказала она, тщательно выговаривая слова. — Вам нравятся интерьеры Малиетти? Его называли Фиолетовой королевкой. Правда, свинство? Мне кажется, сексуальная жизнь декоратора не должна иметь никакого отношения к оценке его работы. Малиетти — один из лучших мастеров своего дела. Вы со мной не согласны?
— Вы правы, — отозвался я.
Дворецкий распахнул перед нами дверь в гостиную, а когда мы вошли, затворил ее за нами. Гостиная, площадью девять на девять ярдов, была обклеена фиолетовыми обоями, на которых изображались французские парки. Мебель была в основном белой, на полу лежал обюсонский ковер, который, похоже, стоил сотню акций Ай-Би-Эм.
Миссис Брендон прошествовала к столику в конце гостиной, на котором лежала китайская фарфоровая лошадка, к несчастью, расколотая пополам. Лошадка была тоже фиолетовой.
— Ужас не столько в том, что бедняжка разбилась, — прокомментировала миссис Брендон. — Увы, она существует в единственном экземпляре. Нельзя починить, нельзя заменить. Это эпоха Тан, шестой век.
Она подала мне половинки, и я с неподдельным интересом осмотрел их.
— Это не шестой век, — наконец изрек я. — Династия Тан, если верить историкам, правила с шестьсот восемнадцатого по девятьсот шестой год, но эта фиолетовая красавица, похоже, из девятого столетия. Это лошадь бактрийской породы. На таких монголы совершали набеги в Китай. Лошади отбивались от табуна, их крали, брали в виде трофея, и потом они прижились и стали китайскими. В музее «Метрополитен» есть одна такая же лошадка — с красным седлом.
— Какая прелесть! — миссис Брендон захлопала в ладоши. — Какой вы умный, мистер Крим. По этому поводу надо выпить. Знаете, Малиетти взял с меня за эту лошадку одиннадцать тысяч долларов, хотя она стоит по-настоящему в десять раз дороже. Вы со мной не согласны?