— Приветствую отец.
— Приветствую дочь, — отозвался лорд Викен. — Пойдем, я представлю тебя. Опять что-то тихо царапнуло — потом, все потом. Отец прекрасно понял, что я в измененном состоянии, но не выразил своего отношения к этому.
— Господа, моя дочь — Викен-Синоби.
Я холодно-вежливо склонила голову, пряча взгляд под ресницами.
— Глава государства, президент Соденберг, — указал он на крепкого мужчину лет пятидесяти, с острым пытливым взглядом.
— Министр экономики Штайне, — худой, носатый, со скользящим взглядом тоже лет пятидесяти.
— Министр образования Гауфсон, — лет сорока, явный десантник, этот смотрел на меня с каким-то чувством брезгливости. Если до этого с представляемыми мы просто обменивались кивками и скользящими взглядами, то Гауфсону я решила затолкать в глотку его отношение ко мне. Я подняла взгляд и уставилась ему в глаза, мгновенно в нашем кружке повисла напряженность. Гауфсон взгляд не отводил. Тут вмешался отец.
— А это ректор Вольф, собственно на его территории ты и будешь действовать поначалу, — оттенками тона давая понять, что недоволен происходящим. Мне пришлось перевести взгляд с Гауфсона на представляемого. Лет сорок, но уже изрядно седой, он смотрел на меня слегка сочувствующе. Я вежливо кивнула и опять метнула взгляд в министра, но тот уже не принял нового раунда. Президент тоже решил поучаствовать в разрядке ситуации.
— Вы закончили Тропезское военно-космолетное?
А то ты не знаешь, мелькнуло у меня. Я принялась вежливо отвечать, и в общем поддерживать разговор, так прошло несколько минут. В беседу включились Штайне и Вольф, потом плавно нас с Вольфом предоставили друг другу, налаживать отношения так сказать. Вольф оказался вполне нормальным мужиком, и что особенно меня порадовало — он не заострял внимание на том, что я девушка, не затрагивал темы, что мол, мне будет трудно среди такого количества мужчин. Мы отошли к столу с закусками, он рассказывал о профиле своей учебки — инженеры, летчики и прочие интеллектуальные профессии. Слушала я внимательно, так как в стенах его училища мне предстояло поселиться и работать. Моя должность — военный советник, так без фантазии называют представителя заказчика, который корректирует учебный план, под конкретные задачи нанимателя, только я еще понятия не имела об этих самых задачах.
— Кто пустил сюда отброс? — раздался голос сзади, я не повернулась, так как не отнесла эти слова к себе.
— Да это Вольф, думает, что ему все позволено… — второй голос, мой крысодлак встал на место, и я стала медленно разворачиваться к говорившим.
— Ба… друзья, да этот отброс похоже и есть наш новый советник с Синто, — это третий, конец реплики звучал уже в полной тишине.
— Отец, как обстоят дела с дуэлями? — прозвучал мой абсолютно спокойный голос в тишине.
— Нормально, — тут же отозвался он.
— Немедленно извинитесь перед гостьей! — это возмущенный Соденберг.
— Ну раз президент приказывает — извините, — это третий, лидер, крупный но не перекачанный мужчина лет тридцати пяти, опасный боец, и несмотря на объемы, явно с хорошей скоростью. Двое других тоже были очень мускулисты, но как-то медлительнее.
— Извинения не приняты, — мы сказали это хором с отцом. Соденберг обеспокоено посмотрел на отца, Вольф ошарашено, Штайне же никак внешне не реагировал, а Гауфсон с насмешкой уставился на меня. Все остальные выражали разную степень удивления, я всматривалась только в знакомых.
— Я требую дуэль до смерти, с этими тремя, — отец сказал это, глядя мне в глаза, что это у меня так заболело в груди?.. потом, потом. Почему мне так сложно сказать…
— Да, отец.
— Выделите помещение, — это он уже Соденбергу, — а впрочем, и этот зал подойдет, надеюсь тут есть камеры?
— Да, — Президент взял себя в руки, — вы что, хотите прямо сейчас устроить дуэль? С кем первым?
— Через десять-пятнадцать минут, с тремя сразу. Вольф будьте добры, найдите пустую комнату неподалеку, дочери надо подготовиться.
Соденберг замер с обеспокоенностью на лице, Вольф порывался возражать, но я не дала ему такой возможности, направившись к выходу, ему пришлось последовать за мной.
— Дочь, я хочу «смерти с одного удара».
— Да, отец.
Когда за нами закрылась дверь, Вольф выпалил:
— Ваш отец псих, он что, хочет убить вас?
— Не стоит оскорблять моего отца, ректор Вольф, — от моего тона Вольф, собиравшийся что-то добавить, заткнулся.
— Мне нужна, довольно просторная комната.
— Да мы можем зайти в любой класс, они тут недалеко…
Мы немного прошлись по коридорам, Вольф нашел и открыл своей карточкой какое-то помещение, зажег свет. Ничего, просторное, сойдет.
— Спасибо, подождите меня у двери, не входите, — он молча послушался.
Я потушила свет и села по-турецки прямо на полу.
Мертвое пространство, лишенное силы, воздух мертвый, химический, как на корабле. Силы на этой планете мне не собрать, не с чего. Ничего, моя сила внутри меня. Я раздувала ее, как раздувают костер, пока она не загорела ровным, послушным пламенем. Я сама стала просто пламенем, сильным, обжигающим, у пламени нет страхов, нет сомнений. Я соскочила и выскользнула за дверь, не глядя на Вольфа, направилась к своим врагам, им предстоит честь умереть с одного удара. Я подарю им эту честь. Мир был черно-белым, четким и контрастным.
Я вошла — все было готово, часть людей ушла те, что остались, жались к стенам. Тарелки стереокамер, направлены в центр, на стоящую там троицу. Я вышла в круг, трое ухмылялись.
— Бой.
И все. Память отказывает, бой я знаю, посмотрев съемку. Первый приближается и падает с перебитой шеей, мы начинаем кружить с двумя, второй кидается и получает шоковый болевой удар. Третий, самый опасный, мы кружим, он нападает — я ускользаю. Вдруг он кидается в бок, в его руках оказывается коската, лицо озаряется хищной, победной улыбкой. Он замирает в высокой позиции, я как бы танцуя, иду на него, он начинает рубящий удар, мои движения смазаны и … его голова слетает с плеч, кровь фонтанирует из шеи. Коската у меня в руках, я ищу ее хозяина, натыкаюсь на взгляд Гауфмана — испуганный, опускаю взгляд вниз — пустые ножны, и всаживаю коскату ему в бедро навылет.
— Признается ли дуэль честной? — безжизненный голос, мой.
— Да, — отец.
— Да, — Соденберг.
Я выхожу из зала, мне нужно оказаться одной, почему-то очень нужно оказаться одной.
Я иду к тому классу, хвала Судьбе он не заперт, захожу, закрываю дверь. Пол летит мне в лицо, успеваю завалиться набок. Из горла рвется крик, глушу его рукавом, но даю себе выкричаться, я катаюсь по полу как будто в шторм на яхте. Кричу, долго, крик высвобождает слезы, наконец-то они хлынули, дальше будет легче. Когда я уже смогла плакать не подвывая, пришли мысли. Отец, как он мог? Как он мог заставить меня убить троих человек, не из самообороны, а так…, просто так. Ронан рассказывал, что он дрался на дуэли два раза — измолол все кости и от него отстали — зауважали. Зачем надо было убивать, достаточно было искалечить, я б смогла сделать это зрелищно. Почему отец отдал этот приказ мне, не брату? Почему? Почему он не пощадил мои чувства? Он что считает, меня машиной для убийств? И как местные отнесутся к смерти своих? Не будет ли мести? Хотя если отец пошел на такое, значит не будет, он всегда все хорошо просчитывает. И опять, почему отец сделал это, я что для него ничего не значу? Истерика постепенно затихла, не оставив сил даже дышать. Расплата за насилие над собой, своим разумом и телом. Надо шевелиться, надо, время идет, я и так здесь почти час, меня наверное, уже ищут, а Вольф может привести их сюда. Увидят, на полу, зареванную — и все насмарку. Я тяжело встала, включила зажмурившись свет, достала платок промокнула лицо. Хорошо что запаслась мазью от ударов, она всегда при мне, на поясе, в очень маленьких количествах она снимает отеки, главное не нанести ее слишком много. Нанесла, промокнула, села на пол, пытаясь хоть чуть собраться с силами — у меня ноги подкашивались. Прошло несколько минут в блаженной тишине, неожиданно в дверь постучали — то ли звукоизоляция хорошая, то ли подошедший был в мягких ботинках. Этот стук, впрыснул в кровь так необходимый мне адреналин. Я встала и открыла дверь. На пороге стоял мужчина, кто ж еще, не женщина же, до тридцати, пол-лица ужасная ожоговая маска, пол-лица на зависть донжанам.