Вольф видя, что я вообще впала в прострацию от его рассказов, попытался меня взбодрить потащив на ужин в офицерскую столовую.
Я взбодрилась, когда на тебя направлено внимание десяти мужчин, трудно остаться вялой. Преподавателей, как и следовало ожидать, оказалось немного, при использовании учебных кресел в них почти нет нужды, и они являлись по сути, руководителями инструкторов, которых было несколько десятков, и которые отвечали за воспитание солдат. Хорзан, хоть и звался просто инструктором, оказался старшим инструктором по боевой подготовке, то есть все-таки входил в высший преподсостав. Мужчины не стесняясь поведали мне личную информацию о себе. Из десяти двое оказались женатыми, что меня несказанно порадовало, приятно встретить хоть что-то нормальное на этой сумасшедшей планете. Еще двое были почти женаты, то есть посещали только одну женщину в борделе, еще трое были активными любителями женщин, причем один из них счел, что я вполне в его вкусе. Пришлось прикинуться слепой, не замечая плотоядных взглядов, пока Вольф, спасибо ему огромное, не дал понять этому озабоченному, что его внимание нежелательно. Хвала судьбе, никто не считал, что меня надо презирать, все десятеро оказались вполне нормальными, если считать нормальным женоподобного Дина Таксона. Один здоровенный дядька лет сорока, пожалел меня, такую худышку, и выразил надежду, что я отъемся. Я поспешила его уверить, что он вряд ли когда-нибудь увидит меня отъевшейся. В принципе атмосферу можно было назвать дружеской, но чувствовалась некоторая натянутость. Ко мне обращались, только «леди Викен-Синоби», не делая даже попыток фамильярничать, похоже Вольф основательно промыл им мозги. Авторитет Вольфа был непререкаем, одного взгляда хватало, чтоб его понимали и слушались, я зауважала ректора. Ела я мало, слушая и переговариваясь с преподами, насколько я могла судить, костяк составляли Таксон, Хорзан и здоровенный — Клод Ларсон. Мы уже поели, когда Хорзан вдруг выдал.
— Вы ж не откажетесь, дать пару уроков… Лично мне. Ваша техника исключительна.
Я уставилась на него не зная как реагировать, он что шутит? Тогда почему никто не смеется, все притихли и ждут ответа. Похоже, он серьезно.
— Инструктор Хорзан, у вас все нормально со зрением? — преподы забыли дышать.
— Вообще то — да.
— И как вы думаете, что может противопоставить в тренировочном бою худая девушка ростом метр семьдесят, вам, бойцу под метр восемьдесят и весом под девяносто килограм?
Он молчал, интересно, неужто такой дурак, или отрабатывает какой-то план.
— Но вы ж уложили троих, — это подал голос один из женатых.
— Господа, я дерусь, так чтобы нанести максимум увечий и не пропустить ни одного удара. Поэтому в тренировочных боях я уже давно не участвую, я не умею останавливаться. — немножко приврала я.
— А как же вы поддерживаете форму? — полюбопытствовал Хорзан.
— Ши-гун…
Оказалось, что все знают, что это такое, и напряжение после этого разговора как-то спало. Интересно чего они опасались?
С ужина мы расходились уверенные, что вполне можем сработаться.
Дни полетели за днями в круговерти информации и лиц. У Вольфа было полно работы, но каждую свободную минуту он уделял отбору кандидатов, я тоже копалась в личных делах. В его учебке мы быстро отобрали одиннадцать пацанов от десяти до тринадцати лет. Нам выделили помещения и я приступила к занятиям с ними. Занятиям очень странным на их взгляд, актерское мастерство, тренировка внимания и логики в игровой форме, психологическое раскрепощение. Подключила Каса и Пола для инструкторской работы, чтоб не кисли без дела. Через три недели эти одиннадцать мальчишек, пошли бы за меня в огонь и воду, я смогла добиться безграничного доверия и подчинения. Я тоже стала потихоньку привязываться к ним, хоть мне этого и не хотелось.
Дезерт. Работа.
Через месяц после прилета на Дезерт, я выбралась в другую учебку, естественно дружественную, где я без особых проблем провела три дня, даже не прилетая на ночевки, и отобрала всего шесть мальчишек. Там готовили инженеров для орбитальных крепостей, и ребята были чересчур спокойные что ли, без авантюристской жилки. Зато руководство было мне благодарно, что я забираю тех, кто постоянно мутил воду своими выходками. Вот так, примерно из двух учебок за месяц я и отбирала ребят. Все шло более менее гладко. Конечно, некоторые преподы считали своим долгом выразить свое отношение к такому заморышу женского пола как я, но дело ограничивалось взглядами и стиснутыми зубами, до дуэлей дело не доходило.
Проблемы начались при посещении враждебных учебок. В первой меня встречали всем преподсоставом включая инструкторов, когда я увидела почти сотню недружелюбных мужиков, мне очень захотелось развернуться и улететь. Успокаивало только присутствие Касса и Пола, которым я на тот момент уже полностью доверяла, и наличие у них тяжелых лучевиков, коими при необходимости можно выкосить толпу.
После приветствия в летном ангаре мне сообщили, что ректор Кноксон скоро ко мне выйдет, а пока придется торчать там. В ангар запустили кислород, все поснимали маски. Пришел ректор, а с ним просто сказочный монстр какой-то, ростом метра два, комок мускулов, чуть ли не рвущих форму, с длиннющими руками. И пока ректор молча меня рассматривал, монстр выдал фразу о том, что он думает о подчинении всяким отбросам в частности, и о том, что он думает обо всех жителях Синто в общем. Народ притих, я дала время ректору среагировать на слова подчиненного, но он лишь смотрел на меня с насмешливой улыбочкой. Кас и Пол достали лучевики, я молча подошла на удобную дистанцию и метнула сюрикен в шею монстру. Никто не понял что произошло, сюрикены на Дезерт не в ходу. Монстр не спешил падать, кровь тонким фонтанчиком забила из шеи. Я сделала пару шагов назад, ребята взяли меня в кольцо, направив лучевики на встречающих. И тут монстр все-таки грохнулся, у ректора отвисла челюсть.
— Только что был нарушен приказ президента. Ректор временно отстраняется от обязанностей. Всем разойтись и вернуться к работе, — я вложила столько силы и уверенности в голос, что меня инстинктивно послушались многие. Остальные, видя серьезное оружие у моих телохранителей и не имея собственного, сочли, что лучше подчиниться. Кноксон очухался.