— Дикинс, вы переходите в полное распоряжение леди Викен-Синоби, оказывать ей всю доступную вам помощь. Это приказ, — и разорвал с ним связь.
— Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть о том что я вам помог, леди, — сказал он с угрозой.
Я в ответ хмыкнула и сказала.
— Спасибо. Не пожалеете.
Дальше все опять лихо закрутилось, несмотря на недовольство Дикинса. Клерка оприходовали без «веритас» и я уже не пачкала о него руки, как о техников. Клерк выдал человека из оппозиционной, третьей учебки, и туда выслали гвардейцев, чтоб его привезти. Через полтора часа заговорщика доставили, с первого взгляда было ясно, что этого можно резать на куски, но он никого не сдаст. Но есть «веритас», и есть я, знакомая с практикой допроса под «веритас». Раскололи, перед стереокамерами. Я, несмотря на усталость, действовала виртуозно, раскалывать человека, о котором ничего не знаешь, это высший пилотаж. У меня получилось внушить ему, что все прошло гладко, расследование, как и предполагалось, остановилось на первом звене — технике. Он поинтересовался, устранил ли клерк ту молодую сучку, я подтвердила. И его понесло, он стал выкладывать факт за фактом, называя фамилии заговорщиков и брызгая слюной по поводу нас, синто, и Соденберга. Этот служака был идейным и действительно считал, что политика Соденберга может привести к гибельным последствиям для Дезерт. Дикинс переслал выжимки допроса Президенту, и гвардейцы всем корпусом опять полетели в третью учебку. С момента нашего спасения прошло шесть часов.
Когда стали известны заказчики, я набрала отца и обо всем доложила. После этого набрала Президента.
— Не жалеете?
Он подумал.
— Нет.
Я подняла брови беззвучно говоря «Ну и?»
— Спасибо, леди Викен-Синоби.
— Спасибом сыт не будешь.
У него глаза на лоб полезли. Я отключила связь, отец позаботится о продолжении этого разговора.
Вот так, в течение полумесяца, оппозиция Дезерт лишилась своих самых ярких и одиозных представителей. А я узнала о себе много нового, и это меня абсолютно не радовало. Нет, я никогда не страдала излишней мягкотелостью и чувствительностью. Я не жалела о том что сделала, я действовала абсолютно правильно и единственно возможно. Но все равно было какое-то ощущение неправильности моих поступков. Может я невольно впитала в себя мораль зажиревших тропезцев? По крайней мере, я могла успокоить себя тем, что приказала Полу убить ту пожилую, быстро и без мучений, что касается сучки и гаденыша-клерка, надеюсь, они получили сполна, что же касается заговорщиков-офицеров, их казнили расстрелом, без затей.
Не знаю насколько глубокий след оставили бы во мне все эти события, если б мне не было на что, или вернее на кого, отвлечься. Судьба преподнесла мне неожиданный и щедрый подарок — Дарела Вольфа. Мы с ним много времени проводили наедине, и я чувствовала, что нравлюсь ему, впрочем, как и Хорзану. При первом же удобном случае Хорзан поведал мне, что это Вольф подписал его под тот злосчастный контракт с Эбанденс, и поэтому, чувствуя свою вину перед лучшим курсантом, вытянул его с Деправити и дал работу в своей учебке. Вольф тоже рассказал мне эту историю, что ж, я была рада, что мужчина, который мне нравится, нормальной ориентации. Хорзан буквально с первого дня принялся, что называется, ухаживать за мной, Вольф на это смотрел и никак не препятствовал. Сама я какое-то время размышляла чего же я хочу, Хорзан был идеально сложен, да и не изуродованная половина лица — глаз не отвести, но он был мягко говоря не умен, попросту глуп. Это не касалось образования или каких-то спецзнаний, он не чувствовал меня, не знал что у меня на уме, не предугадывал. В отличие от Вольфа. Несмотря на то, что Хорзан всегда старался угодить, он меня частенько раздражал, с Дарелом же я всегда была на одной волне. Прошло уже два месяца с моего приезда, мы с Вольфом были практически друзьями, а Хорзан успел мне порядком поднадоесть, и тут до меня дошло, что я пожалуй, не дождусь первого шага от ректора. И, как это ни было бы мне непривычно, я сама сделала этот шаг.
Мы, как и много би-вечеров до этого, сидели в комнате ректора и отбирали кандидатов, когда я прервала разговор и поцеловала его в губы. Он удивился, но уже через секунду отвечал на поцелуй. Вот так вот у меня появился любящий мужчина, не скажу любимый лишь потому, что любовь — это между равными. А Дарел несмотря на все свои достоинства, увы, не был мне ровней, опять и снова та же проблема. О замужестве с иностранцем, не способным иметь детей, Вольфу не повезло переболеть омега-вирусом, не могло быть и речи.
Любящий, понимающий, умный мужчина, который позволяет женщине быть слабой — сказочный подарок Судьбы. При нем я научилась капризничать и надувать губки, эту роскошь я не смогла себе позволить ни с одним мужчиной-синто, даже с донжаном. Рядом с ним я действительно могла быть слабой, хоть чуть-чуть, хоть совсем ненадолго, но могла. После возвращений с Кноксоновской учебки и второго админкупола, я закатывала истерики, выливая из себя весь страх и злость на Судьбу, запихнувшую меня на эту планету. Дарел слушал и молчал, успокаивая лишь одним своим присутствием. Его существование примиряло меня со всей жестокостью Дезерт.
Глава 12
На людях мы всегда были вежливы друг с другом и соблюдали дистанцию, не в обычаях синто афишировать личную жизнь, да и делу это бы помешало. Все капризы, все выходки которые я себе позволяла, были при закрытых дверях его или моей комнаты. Что сказать о нем как о любовнике…Он делал все, чтоб я была на седьмом небе. Я сводила его с ума. Когда он смотрел на меня, я знала что на всем свете нет никого прекраснее меня. Если восхищение Эфенди было обоснованным и шло от головы, то восхищение Дарела было безусловным, я была его персональным божеством. И при таком отношении у него хватало ума не ревновать и вообще никак не проявлять чувство собственника.
Иногда у меня возникало ощущение нереальности, от переполнявшего меня счастья. Однажды я спросила, как у него получается быть таким идеальным. На что он мне ответил, что годы это не только потери, но и уроки, и что он научился ценить подарки Судьбы, и вряд ли б я назвала его идеальным, если бы мы встретились, когда он был моложе. Иногда я позволяла себе выходки типа того, чтобы прийти к нему спать, не дав «допуск к телу», я тут же засыпала, а он крутился, иногда сквозь сон я слышала, как он принимает душ. Дарел не упрекал меня, и не пытался получить свое, и похоже из-за таких проделок, я была для него еще желаннее.
Время летело. Прошло девять месяцев мои спецгруппы были полностью сформированы. С Синто прислали в помощь двух преподавателей из семьи Синоби, и вирт-оборудование. Жизнь начала входить «в колею», каких-либо встрясок давно не было. Мы с Вольфом уже напоминали счастливую пару со стажем, я приноровилась распознавать, когда можно повыкручивать ему руки, а когда отдать всю накопленную нежность и ласку. Пока я не научилась этого делать, у нас была пара инцидентов. Однажды я опять вызверилась на Дезерт, на структуру и способ жизни этой убогой и жестокой планеты. Дарел не выдержал и металлическим голосом попросил меня «Никогда не хаять при нем его родину». Учитывая, что он впервые применил подобную интонацию ко мне, я слегка растерялась, обижаться и ругаться как-то не хотелось, а сделать вид что не заметила, тоже нельзя.