Пока все были увлечены разбором полетов, мы не привлекая внимания, сели в имитаторы.
Ларсон получив сигнал, что мы готовы многозначительно выдал.
— Другое дело? Ну конечно. Другое дело — у других.
После сей непонятной фразы, он запустил имит-полет заново. И пошла жара. Как в старые добрые времена мы с Илис были в паре, вообще шестерка разбилась на пары и мы грамотно прикрывали друг друга. Атаковали мы первыми, не боясь, вклинившись в строй пиратов, одну вышибли сразу же, но пока ее расстреливали нам удалось перегруппироваться так, что каждая выбила по одному, обломки на какое-то время создали нам занавес, транспортник по нашей команде пошел в отрыв, пираты пытались нас обойти, но спрятавшись за осколками мы их подловили — два уничтожено, два повреждено, мы потеряли еще одну, причем погибая она пошла на таран к ближайшему «подранку», красиво взорвались вместе. Нас четверо и их четверо, из них один почти не опасен. У нас у всех разные степени повреждений, но не серьезные, главная проблема — убыль боеприпасов. У каждой осталось лишь на один хороший залп, мы с Илис пошли «спиралями», две других «мотыльками» — уворачиваясь от залпов и приближаясь к врагам. Одну все-таки достали, но ее взрыв позволил расстрелять из-за осколков «подранка» и повредить еще одного. Тут в наушниках раздался горестный вскрик Илис «Нечем бить». И она взяла курс на самого опасного и хорошо вооруженного из оставшихся, естественно он стрелял в нее, и как было у меня когда-то, сорвал ей крыло, это не помешало Илис буром вонзится в него, причем в район баков, взрыв был феерический. Я добила поврежденного, а подполковник лобовой смертельной атакой шла на последнего. Увы, он сбил ее на подлете, она успела его потрепать пока приближалась и осколками его побило, но он был еще ничего, а у меня было пусто. Я запустила своего «туза в рукаве» — примочку, разгонявшую корабль, после того как сработает катапульта, и катапультировалась. Конечно, учитывая количество всяческих обломков, катапультирование это почти верная смерть, но тем не менее это пусть и ничтожный, но шанс. Мой корабль сбил с последнего крыло и зацепил баки взрыв был не так уж и красив, Илис взорвалась лучше.
— Шестой просит подобрать капсулу, пираты уничтожены. Шестой просит подобрать капсулу. Пираты у…
Гадский осколок. Все-таки накрыло. Я вывалилась из имитатора, сил на то чтобы изображать героиню, как-то не находилось.
В зале стояла полная тишина. Спокойный голос Ларсона комментировал.
— Вы сейчас увидели на практике принцип «Убить врага и выжить», сначала делается все для уничтожения врага, потом все, чтобы попытаться выжить, даже если шанс ничтожно мал, всегда надо попытаться им воспользоваться.
Мы все стояли возле своих машин, в тени, свет зажегся как на сцене.
— Номер первый капитан Леско, — Ларсон представлял нас как беговых лощадей, — номер второй — капитан Жофур, номер третий — капитан Скинис. Я и забыла что у Илис такая дурацкая фамилия, вот родители пошутили — Илис Скинис.
— Номер четвертый — майор Дебюсси, — продолжал Ларсон, — номер пятый подполковник Грево, номер шестой — леди Викен-Синоби.
Фух, я боялась, что он скажет Вик-Син по привычке, преподаватели сократили мои фамилии под предлогом экономии времени и бороться с ними было бесполезно, пока они так называли меня не при учениках, я позволяла.
Стояла мертвая тишина. Ее нарушила подполковник Грево.
— Сейчас я не вижу никого, достойного служить в космолетных войсках Тропеза, — сказала она спокойно, развернулась и пошла к выходу, мы потянулись за ней. Никто даже шумно не вздохнул, нас ели глазами, удивленно, недоверчиво.
После этого показательного выступления мы затаились, дав юным умам перебродить, вернее переварить полученную информацию. Дин, который уже давно был моими ушами среди курсантов и преподсостава, доложил что прониклись все, кроме двоих, кстати, участвовавших в имит-полете, которые мутят воду, доказывая что все было подстроено. Было решено, что Илис и я должны публично «порвать» их. Решили — сделали. Во время имит-полетов инструктор поставил этих двоих против нас в бой два на два. Учитывая, что летной практики у них было маловато, а стратегия боя так вообще хромала на обе ноги, это было избиение младенцев. Первый раз мы их сбили синхронно, на подлете на предельной дальности. Они, получив удар током, уже пытались вылезти из имитаторов, когда раздался мой крик «Заново». И так пять раз. Пятый бой они уже были еле живые, и наверняка получили ожоги на ладонях и лбах. Надо ли говорить, что им ни разу не удалось нас серьезно достать. Когда они все-таки вылезли из имитаторов, в зале опять стояла тишина.
— Курсанты, какой урок вы извлекли из сегодняшнего занятия? — с ленцой спросила Илис, она уже научилась копировать мои интонации.
— Сука, — зло и внятно сказал один. Второй аж подскочил, услышав ругательство.
— Виноват, капитан. Урок — уважение к старшим офицерам. Виноват. Исправлюсь.
Илис кивнула.
— Не только. За свои слова надо отвечать. Вы меня понимаете курсант? — на ругнувшегося никто не смотрел, его уже ни для кого не было.
— Так точно, капитан.
Вот и всё. Из двух смутьянов один продолжил учиться, а второй ушел в никуда, скорей всего его подписали под какую-то муторную работенку лет на двадцать на каком-нибудь объекте, куда добровольно никого не заманишь.
Через месяц тропезки улетели, причем мы с Илис расставались со слезами на глазах, а Грево и Ларсон уже дня за три ходили мрачные — любовь. Ни он, ни она не хотели бросать свою работу и селиться на планете другого, но видно они смогли все-таки о чем-то договориться и расставались уже какие-то умиротворенные. Сказать, что курс за этот месяц проникся уважением к тропезским офицершам — значит не сказать ничего. Еще одна задача выполнена. Соденберг был доволен, Грево дала официальные положительные рецензии, а не официально пообещала способствовать дальнейшим заказам.
Дни опять побежали чередой, только теперь мне приходилось уделять больше внимание своим официальным обязанностям. С появлением имитаторов на меня возложили задачу — натаскивать ребят в полетной практике и в стратегии боя. Уставала я страшно, и с грустью вспоминала деньки, когда могла целые вечера проводить с Дарелом, который меня сейчас поддерживал, как мог. Так промелькнуло почти четыре шестидневки.