Шур кивнула, согласившись.
— Так все же, полномочия и обязанности Шур-Бельфлера?
— Успокойся, — заявила леди Шур, — он будет в твоем распоряжении, у тебя просто не будет времени крутить головой по сторонам, он это будет делать за тебя. Ты слишком важна, чтобы из-за какой-то глупости тебя потерять.
— Связь с вами он будет держать самостоятельно? — не отступалась я.
— Да.
Я хмыкнула.
— Ара-Лин не впадай в паранойю, он просто будет тебя защищать — вмешался Синоби, пришла очередь леди Шур удивляться обращению по имени.
— Хорошо.
— Завтра вечером, после семи жду тебя у себя в поместье, посмотришь фильм, скорректируешь, если что, — сказала Шур и засобиралась.
— Аррен, — она приблизилась вплотную к Синоби, — не забывай, что у некст Викен повреждена рука и печень, — промурлыкала она. — Хорошей ночи.
Я сдержала ругательство. Сука.
— Какое прозвище у леди Шур? — спросила я нейтральным голосом.
— Гадюка.
— Мда… Я явно поспешила назваться мегагюрзой, — пробормотала я. — Ну, я наверное пойду.
Синоби подошел ко мне вплотную
— Останься…
— Аррен, я действительно не в форме.
— Я буду очень нежен, очень, — прошептал он, целуя меня.
Он действительно был нежен, поначалу, потом все было сметено бешеной страстью. В счастливом изнеможении я уснула до утра. А утром с неприятным нытьем в боку обратилась к семейному доктору Синоби, латавшему меня еще в детстве, после тренировочных поединков. Тот молча сделал все что надо, посоветовав, однако воздержаться «от подобных нагрузок» хотя бы двое суток. Воздержусь, я конечно враг себе, но все же не настолько.
Через три дня я отбыла на Дезерт.
Военная операция.
Первой новостью, которую мне сообщил Ларсон по прибытии, было то, что Илис уволилась из Тропезской армии и пыталась улететь с Дезерт, но он ее перехватил и посадил под домашний арест в учебке. Теперь, правда слегка нервничает, потому что его действия были незаконны, а Илис грозилась всеми мыслимыми карами.
— Спасибо, господин Ларсон, за правильное решение и оперативность, госпожа Скинис покинет Дезерт тогда, когда информация, которой она владеет, перестанет быть стратегической, это случится относительно скоро. И не переживайте насчет возможной мести, у нее нет влияния, а у меня и полковника Грево, оно есть.
Ларсон остался удовлетворен ответом. Кас и Пол успокаивающе маячили сзади, жизнь входит в привычную колею.
Повесила проблему с Илис на Шур-Бельфлера, он профессионал, вот пусть и разбирается что в голове у бывшего военного летчика.
Когда я сказала Ларсону, что буду вербовать пилотов, заключая индивидуальные добровольные контракты, он всё понял. Между нами произошел очень жесткий разговор, пришлось представить цифру в шестьдесят процентов, как максимальную, но и это вызвало чуть ли не ненависть ко мне.
Вот что интересно, как правило, половина не доживает до окончания контрактов длительностьюпятнадцать, двадцать лет и это нормально, но когда половина гибнет в первый же год службы — это ужасно. Я согласна, это ужасно, но почему считается, что если помер после десяти лет службы, то это вроде как и ничего, неплохо, мол, пожить успел. Как пожить? В грязной казарме, не имея ничего за душой? Тем не менее, наш разговор завершился соглашением, что Ларсон не будет препятствовать мне и проводить контрагитацию, но и содействовать, естественно, не будет. Соденберга я не стала заранее ставить в известность, раз мы полностью выкупаем солдат, то правительство не может официально нам препятствовать.
Шестидневка прошла в изматывающих имит-полетах. Я убедилась, что мой авторитет среди курсантов по-прежнему высок и решилась.
Собрав всех вместе, я показала фильм о Синто, многие из них видели подобные фильмы ЕвСов и хинов, но там все было радостно и прилизано, здесь же была показана жизнь. Нападение крысодлака на ребенка даже меня не оставило равнодушной, это была запись с «души». Мальчик и девочка играли, крик, мальчик успевает выставить руку, девочка виброножом убивает впившегося крысодлака, кровь, боль, инъекция медбраслета, вызов взрослых, последним мелькает бледное лицо мальчишки. Следующий кадр, этот мальчик уже подросток, рассказывает, что когда вырастет никуда не уедет, будет фермером, как и его отец. Несколько рассказов о том, как старшего сына пригласили в другую семью, он станет доктором, в другом случае — преподавателем, это очень почетно и родители рады за сына, но на кого оставить хозяйство? Ведь дочка, хоть и умница и вполне справляется с агро-роботами и крупной техникой, но все же женщина, предназначение которой не в железках ковыряться, а детей растить и воспитывать. Зеленые горы, полосатые поля, цветущие сады, дети ловящие рыбу, семьи за обеденным столом. Муж, жена и дети делают что-то вместе, помогая друг другу, без лишних эмоций слаженно и сосредоточено. Старик настраивает агро-робота и внучок ему помогает. Молодой парень бежит изо всех, сил на плече у него маленькая девочка, съемка с воздуха, у них за спиной земля взрывается огнем, позади бегущих стараются создать огненный полукруг и не зацепить их при этом, приближение, видны крысодлаки в огне, но многие твари пытаются обойти пожар. Беглецов подбирает другой флаер и земля запылала, как при извержении вулкана. Интервью с людьми и документальные съемки протяженностью около часа.
— Это моя родина, и пираты угрожают нам, — сказала я негромко. Стояла тишина. Курсанты догадались, что началась вербовка, но я не спешила, пусть осмыслят.
— Леди? — раздался чей-то неуверенный голос.
— Добровольный контракт на один год. Полное погашение долга перед государством, заключение нового контракта по желанию. Пятьдесят человек, по истечении контракта смогут получить вид на жительство на Синто, — я замолчала и обвела зал взглядом.
— Смертность при исполнении шестьдесят процентов, — четко закончила я.
Стояла тишина. Я не просила Судьбу ни о чем, если мы не заключим контракты, может как-то и выкрутимся из положения, а может все усилия и приготовления окажутся напрасными. Но я не просила Судьбу помочь мне сейчас. Пусть эти мальчики решают сами, я не хочу увеличивать свою ношу, с меня итак за гранью спросят за их жизни.
И вот встал один, за ним его друзья, еще несколько, и еще, и еще. Встал весь зал. Я боролась с комом в горле, пытаясь успокоиться, мне это удалось.
— Спасибо, солдаты.
Четыреста девяносто один контракт.
Поставила Соденберга в известность, он скривился и сказал.
— Леди, если смертность превысит семьдесят процентов, против заявленных шестидесяти, синто могут забыть маршрут на Дезерт, вы никого больше не получите, даже тех ваших, так называемых, спец-курсантов.
— Президент, мы вас подводили когда-нибудь?
Он тяжело посмотрел.
— Вы думаете, что можете контролировать всё?
— Мы очень стараемся, и у нас неплохо получается.
На это он ничего не ответил, и мы не прощаясь, закончили разговор.
Через три шестидневки пришли первые модифицированные истребители и один спасатель, рыбак, как его окрестили на Тропезе, а истребители назвали дельфинами, в честь какой-то истории про животных-самоубийц участвовавших в людской войне. Мы всем составом погрузились на старый списанный лайнер, который станет нашим домом на ближайшие месяцы, и отправились в тихое местечко, в никому не нужную «пустышку», где и стали испытывать технику. Шур-Бельфлера после продолжительных «боев» удалось оставить на Дезерт, у меня не было к нему претензий за исключением одной — он мой надзиратель, оценивающий каждое слово и поступок, а это действует на нервы.
К моей величайшей радости, поведение реального истребителя совпадало с поведением имитатора, за исключением мелочей. Я очень боялась, что мальчишкам придется переучиваться, но перестраивать доведенные до рефлекса навыки не пришлось. Истребитель-дельфин выглядел преотвратно, просто консервная банка, раз машине суждено проработать один час, зачем ее делать надежной, не развалится пока долетит до цели и ладно. Но несмотря на паршивый вид, маневренность все же осталась, защитное поле не сбоило, в общем, все было не так плохо, как можно было подумать, глядя на это чудо инженерной техники.