Шорох гравия выдал, что Эскудо отошел от беседки и вышел на посыпанную камнем тропинку. Я оборвал речь и осторожно выглянул — так и есть, он уходит. Бросив ломать комедию, я серьезно посмотрел на экзота потом на КарСве, оба молчали.
— Если не хотите быть застуканными вместе, вам лучше послушаться моих советов, — сказал я.
— Мы уже застуканы, — ответил экзот. Семейная особенность: тихий, вкрадчивый, но передающий все эмоции голос, выдал его окончательно. Это будущий некст Лодзь.
— Ситуация может быть хуже. Намного хуже, — парировал я.
Лодзь бросил взгляд на КарСве, тот был в полном отчаянии:
— Нам лучше послушать Ви…
— Цыц, — оборвал я его. Мне не хотелось, чтобы Лодзь так легко узнал мое имя, — Мы выйдем вдвоем и пойдем к выходу из парка, — обратился я к нему, — А ты, КарСве, выждешь, пока мы скроемся из виду, и напрямик, не по тропинкам пойдешь в центр, и выйдешь на аллею возле игривого фонтана.
Тот кивнул соглашаясь.
— Пошли, — и я, не дожидаясь Лодзя, выскользнул из беседки. Никого. Отлично.
Через несколько мгновений он догнал меня, и мы какое-то время шли молча.
— Если что — приехали ко мне, поговорить о моей сестре. Она проходит полный курс обучения в Доме Красоты, и перестаралась, влюбив в себя.
Лодзь лишь хмыкнул.
— Никогда не был в Доме Красоты.
— Пока мы живы ничего не поздно, — ответил я.
— Почему вы помогли? — спросил он.
— Выясните, — предложил я, глядя ему в лицо.
Он все просчитал очень быстро, дураком Лодзь уж точно не был.
— Вы напрасно надеетесь, — ледяным тоном ответил он.
— Нет. Я ни на что не надеюсь, — озадачил я его.
На том разговор завершился, до выхода из парка мы дошли молча и расстались, кивнув друг другу.
Да, ситуация, конечно, складывается интересная. Все говорит о том, что если у КарСве и был покровитель, то это Лодзь. Только вот экзоту самому восемнадцать или уже есть или только будет. Мог ли он, будучи мальчишкой надавить на Карааб, чтобы те взяли слабо подготовленного фермерского сына — маловероятно, но не исключено. Судьба сделала меня судьей и я предпочел вынести оправдательный приговор за недостатком доказательств. Что бы там ни было раньше, сейчас КарСве не только трахается направо и налево, но и учится, причем совсем неплохо, вовремя получая дипломы и сдавая семейные экзамены.
Семьи госслужащих получают деньги из казны на свое содержание, на что и как они их тратят — проверяют Лодзи. Очень выгодно иметь что-то, позволяющее прижать их некста, и он это прекрасно понимает, потому и сказал «Напрасно надеетесь», мол, он не позволит шантажировать свою семью. А вот нам, Викенам, Лодзи не страшны, мы получаем из казны не под отчет, так сказать, — а в качестве гонораров за работу, и можем тратить их как угодно, потому я и ответил, что ни на что не надеюсь.
На следующий день вечером меня отвлек от занятий тихий, но настойчивый звонок в дверь, я в раздражении решил не открывать — нечего отрывать меня от учебы, но неизвестный посетитель не унимался.
Это был КарСве. Открыв дверь, я злобно выпалил:
— Чего тебе?
Красавчик привыкший к моей вежливости и сдержанности, просто опешил.
— Ты отвлекаешь меня от учебы, — все же пояснил я.
— Извини… те, — растерянно произнес он.
— Проходи, — я сменил гнев на милость, раз он пришел значит что-то важное, наверно. Если нет — прибью… фигурально.
Он прошел в комнату и рассеянно оглянулся.
— Так что ты хочешь? Только быстро.
КарСве набрал воздуху в грудь и выпалил
— Что вы хотите от него?
— Давай перейдем на ты, если без свидетелей, — предложил я. Он согласно кивнул и я продолжил.
— Этот вопрос глупый и ненужный. Если его задает Лодзь, то я был лучшего мнения об его уме.
— Нет, это спрашиваю я, — тут же отозвался он.
— Угу. Так вот, род Викен не находится на постоянном обеспечении госказны, соответственно мне не нужна… информация о Лодзе.
— Но может вы… ты захочешь ее выгодно продать.
Хорошая мысль… только слишком скользкая.
— Скажи мне, ты сам поступил к Караабам или он помог тебе?
КарСве буквально перекорежило от этого вопроса, он отвернулся, сделав пару шагов, затем опять приблизился и уставился мне в лицо.
— Да! Да! Не сам! Только не ОН помог.
Он отвернулся и принялся рассказывать как будто сам себе, спеша выговориться, выплескивая наболевшее.
— Мы встретились летом и провели его фактически вместе. Не знаю, что это было… Мы не представляли что расстанемся, что не будем видеться каждый день… Но никуда не денешься — он уехал. Мы висели на видео-связи по несколько часов в день… Обсуждали, как я поступлю к их вассалам и мы сможем быть вместе. А потом… Он пропал. Перестал отвечать на мои вызовы. А через какое-то время, со мной как бы случайно встретилась ОНА. Не знаю о ней ничего… Сказала: если не отстанешь от него, то будешь счетоводом у местных коммерсантов, а поведешь себя умно — станешь послом. Предложила карьеру в обмен на… него.
КарСве замолчал, как будто что-то не давало ему продолжать, и ударил себя в лоб.
— Я согласился.
За этими двумя словами читалось все: и страх не занять свое место в жизни, не подняться, и обида на «его» внезапное молчание, и понимание что это согласие было ошибкой, хоть и выбора в общем-то не было.
— Согласился. Сдал экзамены, — чужим голосом продолжил КарСве, — оказался во втором списке. Караабы подали меня и еще троих на госгрант, и комиссия выбрала меня.
Да… Блестящая операция по устранению неудобного. «Комар носа не подточит» как говорили наши предки. Незнакомка, или стоящие за ней, по результатам общих тестов КарСве подобрали ему семью, с одной стороны: чтоб подальше от Лодзей, с другой: вхождение в которую, во-первых почетно, во-вторых возможно. Выбор пал на послов Карааб. Только где-то все же произошел сбой — пошли сплетни, хотя, похоже, виноват в этом сам КарСве…
— Почему? Скажи, почему я им мешал? Ведь…
— Ведь разница между вами больше чем полгода, — закончил я. Иногда люди не хотят видеть очевидного, и приходится изрекать банальности. — Лодзи должны быть белее белого, а ваша связь бросала на него тень. И хоть твоя семья никогда бы не подала иска, это не отменяет того факта, что будущий некст Лодзь нарушил закон.
— Да не нарушал он! Мы детьми еще были!
— Еще прискорбнее. Факта нарушения не было, но этого доказать нельзя — репутация загублена совсем зря. Пойми, если бы вам обоим было за двадцать, старшие Лодзи покривились, но взяли бы тебя в вассальную семью третьего, максимум второго ранга, да пристроили поближе к своему нексту, чтобы тот не светился, летая к тебе через полстраны. Вот и все — личная жизнь есть личная жизнь, пока она в рамках закона.
Помолчав, я спросил:
— Почему ты ударился во все тяжкие?
— Что? — не понял он.
— Почему ты стал спать с каждым встречным? — пришлось назвать вещи своими именами.
КарСве пожал плечами и отвернулся.
— Я же блудливая кошка, что мне еще делать, — горько ответил он.
Я скривился, но мой собеседник не увидел этого. Дедушки Синоби на него нет! Он, видите ли, променяв первую детскую любовь на карьеру, возомнил себя великой проституткой. Дедушка б ему за пару-тройку вирт объяснил, что не надо выдумывать проблемы и поводы для самоуничижения на пустом месте, а надо радоваться тому, что есть. Не факт, что после этого КарСве стал бы меньше трахаться, но мотивация поменялась бы точно.
— Ладно. Все понятно, — сказал я, — кроме одного: что Лодзь тут делал?
КарСве, отвернувшись, смотрел в стену. Сказать он ничего не мог, я ведь могу писать наш разговор, но молчание было красноречивее всех слов. Я взял его за подбородок и повернул лицо к себе, он уставился, удивленный моей фамильярностью.
— Ты желаешь ему зла? — неслышно, одними губами спросил я.
Он отрицательно замотал головой. Мда, похоже, я переоценил его умственные способности.
— Так вышло, — тоже беззвучно ответил он, — Я не буду встречаться с ним больше.