Интеллигентный, буквально все сотрудники его уважали, что редко бывает в большом коллективе. Вполне заслуживал более высокого поста, но мешало его западно-украинское происхождение. В советские времена это имело значение. Был беспартийным.
Работал до ухода на пенсию.
После Вигдергауза Д.П. училищем в течение восемнадцати лет руководил ветров А.В., выпускник нашего, то есть своего родного училища. Он успешно продолжал развивать техническую и материальную базу училища вплоть до 2000-го года. Уйти от дела своей жизни он был вынужден, поскольку политика власти страны резко изменилась в сторону тотальной коррупции, и те, кто не согласился прогнуться и отдавать бюджетные средства в карман вышестоящих личностей, подверглись всяческим придиркам, угрозам и преследованиям. Об этом продолжу позже, а сейчас еще о товарищах, память о которых никогда не сотрется. Каждый из них оставил след в моем становлении в этой жизни.
Рубцов Сергей Георгиевич: в 41-м он был мобилизован и направлен в училище младших офицеров, так как имел, а это в то время считалось немалым, семиклассное образование. Прошел всю войну, продолжал служить в армии до 56-го годы, до памятного всем сокращения Армии на миллион двести тысяч. Демобилизовался в звании капитана.
Семью уже имел, двоих детей, поэтому в нашем городе ему дали квартиру. Поступил учиться в наше училище на первый набор сменных буровых мастеров. Параллельно пошел в вечернюю школу в десятый класс, закончил ее, а после окончания училища был направлен на Высшие Инженерные курсы в город Ленинград. Через два года перевелся на четвертый курс Украинского Заочного Политехнического института и стал мастером производственного обучения в нашем училище, в группе, где в то время учился я.
Несмотря на разницу в возрасте и в положении (я учащийся, он - мастер) мы сдружились, так как было много похожего в наших судьбах.
Через пять лет я вернулся с буровой в училище. Сергей Георгиевич уже стал преподавателем бурового оборудования.
Потом я стал странствовать и каждый приезд сюда мы встречались, я иногда заходил к нему на уроки, рассказывал учащимся о своей работе на буровых заграницей.
Часто чаевали. Чаепитие располагало к беседам, к воспоминаниям. Для меня был первый и единственным участником Великой Отечественной Войны, кто не скрывал, что главным для каждого солдата и офицера было остаться в живых, а не совершать подвиги, как нам, молодым, внушали через средства массовой информации.
Умер он в восьмидесятых годах спокойно, без особых болезней. В моем становлении он сыграл важную роль старшего товарища, направляющего младшего на пусть справедливости, честности и добросовестности во всем. Личным примером он показывал, что в жизни всего надо добиваться в первую очередь упорным с трудом. У меня о нем осталась светлая и благодарная память.
Интересная судьба Трубицына Олег Владимировича. Когда я пришел в училище на должность мастера производственного обучения, он был учащимся выпускного курса, причем далеко не из лучших. Меня направили с ним на производственную практику – надо было пробурить вентиляционную скважину на алебастровом (подземном) заводе.
Разница в возрасте у нас - шесть лет. Я ношу очки. Они эти очки бесконечно воруют и прячут, так шутят, выводят меня из себя. В конце концов благополучно выпустились, разъехались по Украине и всему Союзу.
Лет через семь Трубицын появляется – его берут мастером производственного обучения, так как он – студент юридической академии, второй курс. Он узнает, что я работаю уже заместителем директора по воспитательной работе, вспоминает те шутки с очками и всячески избегает встречи со мной.
Работает отлично. Кроме основных обязанностей ведет фотокружок. На очень высоком уровне. В те году в училище было много его фоторабот, были даже фотокартины размером два на три метра. Прекрасные пейзажи и панорамные виды территории училища с нашей нефтеразведочной вышки высотой пятьдесят один метр.
Наши личные отношения переходят в дружеские.
В те годы привилась форма дежурств на улицах в вечернее время добровольных народных дружин – ДНД – общественных помощников органов милиции.
Мы с Олегом, как и все сотрудники, участвовали в этих дежурствах, так как они организовывались хоть и в добровольном, но принудительном порядке. Ну, а будущему прокурору сам Бог велел быть активистом в таких мероприятиях.
Довольно быстро дружины переродились в два типа компаний. Первые собирались, принимали для серьезности пять граммов после чего с азартом гонялись по улицам за придуманными хулиганами. Одно из таких дежурств кончилось потасовкой с местной молодежью, в которой дружиннику досталось доской по башке, вызовом скорой и группой инвалидности. Второй тип – дисциплинированные, законопослушные взрослые дяди, всей душой желающие помочь органам в наведении порядка на улицах. У них дежурство проходило с милиционером, которому очень хотелось раскрыть банду шапочников. Шапочники – это ребята, нагло срывающие шапки (дорогие, ондатровые) прямо на улице и удирающие с ними. Сейчас, с развитием прогресса, их место заняли похитители мобильников, а наше шапочное дежурство проходило так. Во время инструктажа милиционер увидел на одном из дружинников такую шапку и придумал целую операцию. Вперед пускаем нашего человека в этой шапке. Так сказать, живца. За ним, метрах в двадцати, следует остальная часть команды, вроде прогуливающихся.
Когда встречный грабитель сорвет с живца шапку, он побежит с ней прямо нам в лапы. Ага, попался!
Пошли. Из-за забора протягивается рука, срывает шапку. А ловить некого.
Наш милиционер успокаивает – рано или поздно мы грабителя поймаем, шапку отберем, тебе отдадим. А пока походи без шапки – риску меньше. А хочешь быстро вернуть шапку – приходи на дежурство каждый день, ты ведь теперь лицо заинтересованное.
Вспомнить те дежурства меня побудили недавние ностальгические воспоминания с экрана TV о дежурствах и их польза какого-то ветерана ДНД. А на мой взгляд пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник.
Опять к Олегу.
Года через четыре Олег увольняется из училища, так как его назначают помощником прокурора. Для училища это была потеря.
Еще лет через пять он становится прокурором Никитовского района города Горловки. Наша дружба продолжается, никакого зазнайства или головокружения от успехов.
Еще Олег писал стихи, музыку. Настоящий бард. Присущая ему скромность не позволяла проявить себя в этом ни в училище, ни, тем более, позже, на высоких прокурорских должностях. Дружили до его неожиданной смерти от тромба в 92-м году. Бывает и так складываются судьбы наших выпускников
ГЛАВА IX ИРАК. УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР БУРОВИКОВ
Теперь опять о себе. После возвращения из Египта с Асуангской стройки и покупки машины на все сбережения оттуда, вопрос нищеты опять встал ребром. Дочка подрастала, появился сынок, супруга пошла в медучилище учиться на медсестру-воспитателя. А мне всех кормить, включая бабушку.
Начал опять искать возможность съездить на загранработу. Нашел. В Ирак, в учебный центр по подготовке буровиков для Иракской Национальной Нефтяной компании. Уже мог изъясняться на английском и арабском языках.
ИРАК. 3 ГОДА
ПРИЕЗД
Неурядицы начались ещё в Москве. В Шереметьево на таможенном досмотре я попал к девочке студентке-стажёру. Может быть, по теории она была отличницей, но на практике, столкнувшись с нарушением предельных норм перевозки продуктов питания (обнаружила у меня 1,5 кг гречневой муки при норме 1 кг), подняла крик. Пока мы с ней пререкались самолёт улетел.
Я потребовал начальника смены. Объяснил ему суть: денег нет, все сданы при оформлении отъезда за пределы СССР, ждать следующего рейса не на что. Он признал, что можно было не шуметь, а просто отсыпать полкило крупы и дал нам (мне, жене, сыну) направление в гостиницу аэропорта. Сутки мы прожили в ней за счёт государства и улетели, но не в Багдад, а в Дамаск - столицу Сирии. Очень уж хотелось аэропорту поскорей избавиться от приживальщиков. Прожили в Дамаске мы сутки - в основном глазели из окна; удивило большое количество народа верхом на осликах. Да и что можно увидеть и узнать о стране, не имея денег.