В 1957 году Синявский пишет свою знаменитую маленькую монографию "Что такое социалис-тический реализм", ставя над названием имя Абрам Терц, поскольку теоретические идеи этой работы теснейшим образом связаны с художественными поисками автора. О социалистическом реализме написана уйма книг и статей, защищены тысячи диссертаций: советские литературоведы тщетно пытались придать этому словосочетанию высокий смысл, западные ученые его развенчивали. Однако статья Синявского, вышедшая затем малюсенькой книжкой, оказалась весомее и тяжелее премногих томов - советских и антисоветских. Именно здесь с предельной ясностью был вскрыт утопический характер "социалистического реализма", его внутреннее противоречие с полноценным реализмом XIX века, парадоксальная связь с нормативной поэтикой классицизма XVIII века. Модернист-ская эстетика начала XX столетия - это не "отклонение" от заветов русской классики, а ее закономерное продолжение и развитие.
Автору монографии в равной мере чужды консерваторы политические и эстетические, он спорит не только с коммунистическими ортодоксами, но и с либералами, пытающимися раскрыть противоре-чия жизни посредством внешнего правдоподобия характеров и ситуаций. Мечтая о будущей литературе, Терц опирается как на чужой, так и на свой собственный творческий опыт: "...Я возлагаю надежду на искусство фантасмагорическое, с гипотезами вместо цели и гротеском взамен бытописания. Оно наиболее полно отвечает духу современности. Пусть утрированные образы Гофмана, Достоевского, Гойи и Шагала и самого социалистического реалиста Маяковского и многих других реалистов и не реалистов научат нас, как быть правдивыми с помощью нелепой фантазии". Можно привести немало примеров из современной русской литературы в подтверждение правоты прогноза Абрама Терца. Ограничимся одним, но весьма красноречивым. Один из студентов Синявского из школы-студии МХАТа, вторя своему учителю, говорил: "Я больше за Свифта, понимаете? Я больше за Булгакова, за Гоголя..." Это был неистощимый фантазер, выдумщик гротескных сюжетов Владимир Высоцкий...
Тем временем слухи об опубликованных на Западе произведениях Абрама Терца дошли до Москвы, что-то из его прозы передавалось по зарубежному радио. В начале осени 1965 года в "Библиотеке поэта" с предисловием Синявского вышел однотомник стихов Пастернака. Автор статьи успел подарить эту книгу нескольким друзьям, а 8 сентября он был арестован. Одновременно был арестован и его друг, поэт и переводчик Юлий Даниэль, публиковавший на Западе свою прозу под псевдонимом Николай Аржак.
Судебный процесс над Синявским и Даниэлем - трагическая страница в истории многострадальной русской литературы, в истории нашего несвободного общества. Одни, как М. Шолохов, в эти дни покрыли свои имена несмываемым позором, другие осмелились заступиться за неправедно гонимых. Ярчайший пример мужества и внутренней свободы явили сами подсудимые. Документальная драматургия процесса зафиксирована в "Белой книге по делу А. Синявского и Ю. Даниэля", составленной А. Гинзбургом и вышедшей за рубежом, многие материалы помещены в сборнике "Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля", выпущенном в Москве издательством "Книга" в 1989 году.
Синявский был приговорен к семи годам лишения свободы, Даниэль - к пяти. Свой срок Синяв-ский отбывал в Мордовских лагерях, вышел на свободу на год раньше благодаря энергичным усилиям М. В. Розановой, одержавшей верх в сложном поединке с советскими карательными инстан-циями. Годы заключения не сломили писателя, поскольку он и в этих условиях продолжал занимать-ся главным делом своей жизни. Синявский регулярно отправлял своей жене рукописи-письма по 15-20 страниц, написанных убористым почерком. Так были созданы книги "Голос из хора", "Прогулки с Пушкиным", начата работа над книгой "В тени Гоголя".
"Лучшее, что лагерь дал мне,- веру в искусство и народ. Я увидел, что это народ-художник",- говорил впоследствии Синявский, и это отнюдь не расхоже-высокие слова, если вдуматься в них как следует. Чрезмерная преданность искусству в России всегда была некоторой ересью и непременно корректировалась принудительной "любовью к народу". У Синявского же отважный эстетизм и глубокий, неподдельный демократизм гармонично соединились.
Особенно это ощущается в "Голосе из хора" - книге уникальной по жанру, сочетающей интим-ность с открытостью, иронию с лиризмом, свободное движение мысли с сюжетными зарисовками, доподлинные эпизоды со сновидениями и грезами. Здесь сплелись дневник и письма к жене, фолькло-ристические записки и философские афоризмы. Внутренний сюжет "Голоса из хора" обретение гармо-нии человека и мироздания, личности и "роя", говоря словом Льва Толстого (не стада!). "Голос из хора", как и написанные раннее "Мысли врасплох",- качественно новый шаг в развитии жанра эссе на русской почве: здесь автор по-своему продолжает традицию фрагментарной прозы высоко ценимого им В. В. Розанова (на основе лекций, читанных в Сорбонне, он впоследствии напишет книгу ""Опавшие листья" В. В. Розанова", относительно академичную и поэтому подписанную "А. Синявский").