— И… почему? То есть… как это случилось? То есть… они все умерли?
— Одна… умерла в родах… Другая — от чахотки… Еще одна — от сердца…
— От сердца? Да?
— Да.
— Одна — в родах, а другая от сердца? Скажите!
— Да!
— Неправда… — прошептала Аделаида — Неправда… У вас голос другой, и глаза по-другому смотрят, когда вы врете… Я не могу ошибиться… это всегда очень заметно, когда пытаются соврать… Пожалуйста, скажите мне правду…
— Это единственная правда, которую я могу вам сказать.
— Пожалуйста… — шепнула Аделаида умоляюще.
— Вы не находите, что ваше поведение несколько неуместно, мадемуазель? Устраивать сцены еще до того, как на вас успели жениться…
— Вы совершенно правы. У меня больше нет никаких прав вас допрашивать. Прошу прощения за мою… эм, импульсивность — сказала Аделаида спокойным, хоть и несколько надтреснутым голосом.
Он поймал ее за руку у двери.
— Подождите, я оденусь, я должен вас провести.
— Не утруждайте себя, вы ничего мне не должны.
— Мне не нравится ваш тон. Я надеюсь, вы не собираетесь отменить наше соглашение?
— Я надеюсь, вы не думаете, что мне настолько обрыдла моя жизнь, чтобы стать вашей женой?
— А жизнь ваших близких? Как насчет нее?
— Что?
— Признаться, я слышал имя вашего отца и раннее… Правда другое имя, не то, под которым он скрывается сейчас… Знаете, его до сих пор не забыли некоторые высокопоставленные особы и до сих пор за его голову значится награда… Эти господа будут очень рады…
Свеча расплылась перед глазами, дыхание замерло, Аделаида схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть.
— Даже сейчас… даже только что… я считала вас способным на что угодно, только не на такую подлость… — пробормотала она, когда тишина трескающейся в свече лучины стала невыносимой.
— Вероятно, вы не настолько хорошо понимаете в людях, как воображали, и это послужит вам хорошим уроком. Отучит доверять.
— Не-еет… Вам я никогда не доверяла — скрипуче усмехнулась Адель.
— Да?
— Не думайте, что вы меня слишком испугали — сказала она, изрядно кривя душой — Мы спаслись один раз, выживем и теперь.
— О-о нет, от меня еще никто не уходил — даже засмеялся барон — Вы узнали о моих четырех браках, так неужели сплетникам, кроме этого, было нечего обо мне рассказать? Не верю… Я могу отдать вашу семейку герцогу, но это далеко не все, что я могу… Скажите, кто из вашей семьи вам наименее дорог, чтобы я мог взять наименьшую плату за ваш отказ? Отец, ваша благоразумная маменька или кареглазая птичка Бьянка? За чью смерть вас не будет слишком мучить чувство вины?
— Вы этого не сделаете. Существуют же еще в нашем мире законы… И дом наш завтра же освятят, придет священник, Кликуша…
Он тихо смеялся.
— Кликуша ваша — это страшная защита, конечно же! Страшнее только закон…
— Не надейтесь меня запугать!
— О да, я уже понял, вы на редкость бесстрашны. Прийти ночью, в одиночестве, к мужчине, чтобы сообщить ему о своем отказе… — Барон отставил подсвечник и подошел так близко, что Адели в попытке отступить пришлось вжаться в стену. Коснулся пальцами Аделаидиной щеки, губ…
— И часто вы таким образом навещаете знакомых мужчин?
— Да, часто! — дерзко сказала Адель — Как видите, я слишком испорчена, чтобы быть вашей женой!
— То есть, вам уже нечего терять?
Его дыхание касается лица. Его пальцы уже расплетают шнуровку на платье, скользят в вырез корсажа, под нижнюю рубашку, Адель шипит, пытается вырваться, отпихнуть дерзкую руку — все-равно, что биться в железном капкане. Кричать бесполезно, сбегутся местные — позора не оберешься, брыкаться бы, кусаться, но наползает мерзкое, парализующее бессилие загнанной волком овцы, выходит только жалкое:
— Пожалуйста… Я вам верила…
Хватка мгновенно слабнет, Адель бросается к заветной двери, но ее вновь сцапывают. Притягивает к себе так плотно, что она утыкается носом в его голую грудь. От него пахнет кожей, железом и еще чем-то терпким. Держит долго, гладит по голове, перебирает волосы — успокаивает?
— Вы мне нужны. Я не могу вас отпустить. Простите.
— Зачем вам я? Почему именно я?
— Вы похожи на ту, кого я давно ищу. И я вас удержу любой ценой. Не заставляйте меня делать вам больно. Вам и вашей семье. Я это умею.
— Почему они умерли?
— Просто будьте хорошей женой и с вами ничего не случится. Верность и послушность — вот все, что я прошу.
— Выпустите меня!
— Не надо бояться. Ничего не случится. Вы ведь будете верной женой?
Да, мрачно подумала Аделаида, буду очень верно раз в год приносить на вашу могилку цветы и ставить за упокой свечечку в церкви. Но только одну, чтобы ни в коем случае лишнего гроша на вас не потратить.