— Разве так можно? — закричала она кучеру сильным звонким голосом. — Я тебя отправлю в полицию за такую наглость!
Кучер не обратил на ее слова ни какого внимания, а негр обернулся и, насмешливо улыбаясь, показал два ряда блестящих белых зубов. Вслед за тем экипаж скрылся в воротах соседнего владения.
— Вот последствия остановки у ворот такого жалкого экипажа! — сердить сказала дама своему слуге, у которого от досады выступили на щеках красные пятна. — Они только этого и добиваются всегда!.. Пусть парень зайдет в дом, Зауэр, — продолжала она спокойнее, — и поднеси ему стакан вина, он весь дрожит от страха.
Зауэр поспешил вперед, и надворная советница также вошла в сад. Дождь как-то вдруг прекратился, и только с ветвей деревьев падали крупные тяжелые капли. Только что прибывшая молодая дама укрылась под тенистым деревом и во время приключения на шоссе рассматривала с удивлением новый каменный дом, возвышавшийся по ту сторону садовой стены.
— Лили, ты все так же легкомысленна, — проворчала тетка. — Разве ты не знаешь, что это место во всем саду наиболее подвержено сквозному ветру?.. Пожалуйста, дитя мое, — продолжала она взволнованно, уловив направление взгляда молодой девушки, — не смотри туда. Я совершенно серьезно ставлю тебе условием твоего пребывания здесь, чтобы все что находится за стеной сада, не существовало для тебя, если ты хочешь, чтобы мы были друзьями; поняла ты меня Лили?
Молодая дама еще шире открыла глаза, но тотчас же очаровательная улыбка мелькнула на ее губах, она закрыла руками глаза и уши в знак того, что будет слепа и глуха.
— Прежде всего ты должна знать, — сказала надворная советница, указывая зонтиком на новый дом, — что там ежедневно куется новый гвоздь для моего гроба... А теперь беги скорее домой... Подними же платье; разве ты не видишь, что буковое дерево совсем плавает в воде.
Лили искоса бросила плутоватый взгляд на статную крупную фигуру тетки — очевидно, работа соседей не очень-то успешно продвигалась вперед, — потом подобрала платье и побежала по усыпанной гравием дорожке, которая вела к дому. В дверях она схватила за передние лапы толстую откормленную кошку, которая только что проскользнула лениво в дверь, и начала с ней танцевать, пока не показалась на пороге улыбающаяся тетка с угрожающе поднятым пальцем, а из кухни не выскочила с ужасом старая кухарка, чтобы отнять у веселой танцорки свою любимицу.
Надворная советница Фальк была в большом почете у жителей города Р. Ее резкая манера говорить людям в лицо правду и привычка энергично и решительно принимать сторону тех, чье доброе имя попадало на язык городских сплетниц, не могли иметь значения ввиду редкого великодушия, с каким эта женщина пользовалась своим значительным состоянием. Несчастные и обиженные всегда находили ее дверь открытой, ее друзья в затруднительных обстоятельствах могли неизменно рассчитывать на ее помощь и молчание, и, так как в целом городе не нашлось бы ни одного ребенка, который бы не ел хотя бы один раз плодов и пирожков у надворной советницы и не играл в ее саду, то очень естественно, что она была всем теткой. Малюткам трудно было бы выговаривать ее значительный титул, и поэтому они ласково называли ее «тетя Варя».
И эта женщина с сердцем, полным любви и сострадания, с твердым непоколебимым чувством справедливости вступила в свет обделенная природой: она родилась с одной рукой. Злой свет старался эту шутку природы оправдать божественными словами: «Я взыщу на детях грехи их отцов!» Ходили слухи, что ее отец обещал одной бедной девушке жениться на ней, сказав при этом, что пусть Господь лишит его рук и ног, если он не сдержит своего слова. Он нарушил клятву, и в наказание Господь даровал ему дитя с одной рукой. Никто не мог поклясться в справедливости этого слуха, который никогда не достигал несчастной девушки. Она была единственным ребенком своего отца, обожавшего ее, и привязана и нему всем сердцем. Чтобы успокоить его насчет своей будущности, она обещала у его смертного одра свою руку старому другу дома, надворному советнику Фальк. Но он также скоро умер, и она, оставшись вдовой после короткого счастливого брака, поселилась в родительском доме со своими старыми слугами: лакеем Зауэром и шестидесятилетней кухаркой Дорой.
Дом находился за городом. Шоссе, начинавшееся от старых городских ворот, увенчанных безобразной башней, пробегало значительное расстояние, прежде чем достигало горы, покрытой великолепным буковым лесом, которую оно огибало, и на самом изгибе его находился дом надворной советницы. Он был стар и некрасив — одноэтажный, с массивной черепичной крышей, увенчанной двумя огромными трубами. Стены его были покрыты диким виноградом, который, однако, не мог скрыть, всех недостатков штукатурки и древности рам, но, несмотря на это, домик выглядел очень мило и уютно под защитой зеленого леса... Но старый дом, если смотреть на него с того места долины, откуда было видно все основание горы, имел соперника, который подчеркивал его недостатки. У того же самого выступа горы поднимался блестящий фасад нового дома, отделенного от владений тети Вари только высокой живой изгородью. Над плоской крышей главного здания возвышалась с южной стороны четырехугольная башня с изящной галереей, а четыре окна, занимавшие всю ширину стены башни, представляли собой в ослепительном переливе цветов драгоценные картины, составленные из разноцветных стекол. Северный ветер оставил, казалось, всю свою суровость за зеленой изгородью. В саду тети Вари он проносился над почтенными немецкими овощами и капустой и над лужайками с высокой травой, усеянной полевыми цветами, а там он шелестел листьями лавров, гранатовых и апельсиновых деревьев, которые покачивали своими цветущими ветвями над террасой и широкой ведущей в сад лестницей. Тут был простой колодец, вода которого по деревянным трубам текла в старое покрытое мохом каменное корыто, а там били фонтаны, рассыпая свои серебряные брызги по нежному, как пух, английскому дерну и по великолепным восточным розам...