В зале суда нельзя фотографировать; печать воспроизвела только зарисовки: обвиняемый, скрестив руки, уставился в потолок.
— Вы фрау Шаад?
— Да.
— Ваше имя?
— Лилиан.
— Ваша девичья фамилия Хаберзак?
— Совершенно верно.
— Профессия?
— Воспитательница в детском саду.
— Вы в разводе, фрау Шаад?
— Совершенно верно.
— Вы, следовательно, знаете обвиняемого лично...
Смех в зале.
— Как свидетельница вы обязаны говорить правду, и ничего кроме правды, вам известно, что ложные показания караются тюремным заключением, в тяжких случаях — сроком до пяти лет.
Когда на суде допрашиваются супруги, зал полон: как видно, и для студентов брак — проблема.
— Применял ли обвиняемый, когда вы еще были его женой, по отношению к вам физическое насилие или угрожал, что применит? Скажем, когда вы ссорились, бил ли он вас или хватал за горло и вы боялись, что он может вас задушить?
В сауне можно ни с кем не разговаривать, все сидят голые и потеют, даже и не смотрят друг на друга, а потом отправляются под душ и потом сидят под открытым небом, чтобы остыть.
— Значит, это верно, фрау доктор, что, хотя обвиняемый и не занимался рукоприкладством, вы страдали от его ревности, несмотря на то что оснований ревновать у него не было?
Свидетельница кивает.
— И в чем же выражалась эта его почти патологическая ревность?
Свидетельница задумывается.
— Он вскрывал ваши письма?
— Не думаю.
— И тем не менее он вам не доверял...
— Например, он посылал мне цветы. Не указывая отправителя. А когда я их разворачивала, наблюдал за мной, не смущена ли я.
Я все еще сижу и остываю, обмотав бедра голубым полотенцем, и, когда слово предоставляется официальному защитнику, я кажусь себе еще более голым, чем другие купальщики, остывающие рядом со мной.
— Это верно, фрау доктор Шаад, что после развода у вас установились дружеские отношения с обвиняемым?
— Почему бы и нет?
— Можете ли вы вспомнить, как вел себя обвиняемый, когда вы в последний раз встретились с ним в вегетарианском ресторане, желая получить совет по налоговым делам?
— Он не дал мне никакого совета...
— Как бы то ни было, вы встретились с ним, фрау доктор Шаад, через два дня после убийства, в понедельник; не было ли у вас впечатления, что господин Шаад ожидает ареста?
— Нет.
— Он нервничал?
— Я показала ему повестку налогового управления, и он сделал вид, будто его это вообще не интересует...
— Что же он сказал?
— Он был какой-то странный, да, пожалуй, — странный.
— Не такой, как обычно?
— Он не постоянный мой советчик по налоговым делам...
— Вы вместе пообедали?
— Он вообще ничего не ел.
— Он не постоянный ваш советчик по налоговым делам, но о чем же тогда говорил доктор Шаад в этом вегетарианском ресторане?
Свидетельница задумывается.
— Он говорил о Розалинде Ц.?
— Да.
— Вы уже знали об убийстве?
— Нет.
— Вы узнали об этом от доктора Шаада?
— Да.
— Что же доктор Шаад вам сказал?
— У него на глазах были слезы.
Я переменю сауну. Я могу ходить только туда, где никто меня не знает, где банщик не здоровается со мной как с завсегдатаем, где никто не следит, как я потею, уперев локти в колени и закрыв глаза.
Вы тоже фрау Шаад?
— Да.
— Ваше имя Гизела?
— Гизель.
— Ваша девичья фамилия Штамм?
— Совершенно верно.
— Вы тоже состояли в браке с обвиняемым, а теперь в разводе с ним, фрау доктор Шаад, следовательно, личность обвиняемого вам знакома...
Свидетельница кивает.
— Сколько времени вы состояли в браке?
Свидетельница задумывается.
— Примерно?
— Да мы и до того жили вместе, когда Шаад был еще не разведен, а потом мы поженились, но перестали жить вместе, так вот бывает, я не знаю, что тут сказать, он ведь не считает, что Это был брак.
— Тем не менее вы носите его имя.
— Совершенно верно.
— Ваша профессия?
— Я была ассистенткой врача...
Страшнее любых показаний, которые могут дать мои супруги, — воспоминания, но их суд присяжных не слышит: серый кролик (Пиноккио) с перерезанным бритвой горлом и маленький Феликс, плакавший целые дни напролет после гибели кролика, мама купила ему другого, но он не мог его любить так, как того серого.
— Верно ли, господин Шаад, то, что сказала свидетельница?
— Наши воспоминания расходятся.
— Свидетельница утверждает: вы неоднократно грозили, что просто оставите ее багаж на перроне и уедете один, если она еще раз опоздает на поезд, и это — в первый же год вашего брака.