Проснувшись от тишины и от отсутствия тепла, Виктор полежал какое-то время, полагая, что Вика просто вышла по нужде, поняв, что её слишком долго нет - отправился на поиски. Эта ночь и эта женщина перевернули что-то в его жизни, сдвинули, сместили, поставили на правильное место. Возможно, просто пришло его время, он не хотел задумывать над этим, не мог, потому что понял, что она попросту уехала.
Тихо.
На снегу были свежие следы, а у ворот - следы от шин автомобиля. Он знал, что, в любом случае, всё произошедшее ночью - реальность, и он уже не выпустит из своей жизни Викторию, но, наверное, ему просто нужно было время. На принятия нового себя.
Виктор Вячеславович с уважением относился к женщинам, но не понимал глубины любви и привязанности своего отца к их матери, или некоторых его приятелей к жёнам, а то и к любовницам. Женщины были для него полноправными партнёрами в отношениях, он договаривался о сосуществовании, вёл себя согласно взятым обязательствам, позволял женщинам проявлять капризы или слабость, но они мало его интересовали или задевали, скорее - скрашивали досуг и гарантировали приятный секс. Не более.
Виктория задела его давно, будучи студенткой, в аудитории, на дне проектов, в котором она даже не принимала участие. Его заинтересовала её синяя графика, поглощающая и манящая, как сегодня ночью его поглотила сама Виктория. Он готов был капитулировать, сразу, привыкший принимать решения и следовать им, он уже знал своё решение, но ему нужно было время и ей - нужно было время.
Сегодня ночью в синих гранях льда он увидел страх, как отражение своего. Непривычность, отсутствие постоянных маяков, пугало его не меньше...
- И долго будешь сидеть? - перед ним стояла сестра и недовольно дёргала ногой. - Задницу отморозишь.
- На этой скамейке хорошо думается...
- А о блондинках думается ещё лучше.
- Блондинках?
- Дурака не включай, ты может и президент кому-то, но мне - младший брат... что у тебя с этой Викой?
- Я женюсь на ней.
- Отлично. Неплохо было бы и ей сообщить, потому что, когда я приехала, привезя оливье своему горячо любимому брату, девица, кажется, была без сознания от страха.
- Какого страха?
- Обычного утреннего страха. В темноте все кошки серы, а поутру...
- Ты её увезла?
- Да, она попросила, до станции... стоп, не пяль глаза, я её отвезла в город...
- Меня разбудить не могла?
- Витя, откуда я знаю, будить тебя, не будить, что за блондинка, глаза на мокром месте, говорит - случайная знакомая, по взгляду - не случайная. Тем более - не помню, чтобы ты сюда женщин возил... С меня взятки гладки, попросили привезти поесть - я привезла, заметь, первого утром, попросили отвезти девушку в город - я отвезла. Одна в машине хлюпает носом, другой на лавочке медитирует... Давай-ка поедим, обмозгуем - что да как, а потом ты поедешь за своей Снегурочкой. Это ж надо, столько баб вокруг, а он в лесу под ёлками нашёл... ты проверил, она точно не Снегурочка?
- Проверил... Что? Маааш, вот ты заноза, иди сама поешь, я поехал.
- Давай, Ромео, так я свадебку-то обмозгую?
- Мозгуй, конечно, - он улыбнулся старшей сестре, - я там это... кровать твою... бельё смени, если на ночь останешься.
- Обесчестил? Будешь должен, - она смотрела вслед младшему брату, всегда спокойному, собранному, всегда следящего за речью и внешним видом, проводящему бо́льшую часть времени на работе или с семьёй - её или родительской. Смотрела на человека, на которого всегда могла положиться, к кому приходила плакать ещё с его десятилетнего возраста, и он, мальчишка, ничего не понимающий в девчачьих любовных делах, просто выслушивал её, позволяя плакать сначала в его подушку, а потом грудь. Она никогда не понимала причину его одиночества, но не лезла с расспросами. Как сегодня, готовая выкинуть на него лавину своих вопросов, она ограничилась парой фраз.
Приехав на дачу, она застала девушку. Блондинку. Хрупкую, изящную, как фарфоровая статуэтка, и с заплаканными глазами. Расспросив, кое-что поняв из сбивчивых объяснений, она просто отвезла девушку в город, считая, что брат решил поразвлечься. Сейчас, после: «Я женюсь на ней», она жалела, что не узнала её лучше...
~*~*~*~
Колокольчик на входной двери мягко сообщил о посетителе. Виктория убирала раскиданный по помещению серпантин и поправляла игрушки на ёлке. Она любила Новый год, любила ощущение эйфории, что витает в воздухе, любила, когда по телевидению показывали старые добрые фильмы, а по телефону раздавались звонки от старых друзей. Она любила украшать пространство, упаковывать подарки, готовить сюрпризы. После открытия своего магазина и конкурса детских работ, она поняла, что новогодним настроением можно так же просто делиться, как сушками из пакета.
Тебе сушку - чудо.
Тебе сушку - радость.
Тебе сушку - волнение.
И Виктории возвращалось не меньше.
- Почему ты уехала?
- Почему ты приехал?
- Хочу спросить, не согласишься ли ты поехать со мной в Рим?
- Зачем?
- В свадебное путешествие.
- Почему Рим?
Они вели бессмысленный разговор, делая шаги друг к другу.
- Любое другое место.
- Свадебное?
- Да. Любовь, когда хотят детей... ты хочешь детей?
- Хочу.
Пара случайных посетителей деликатно вышла из магазинчика, видя, как двое, стоя в небольшом светлом помещении, среди новогодних шаров и гирлянд, на фоне большой ёлки и подарков в ярких коробках, аккуратно целовали другу друга, шепча сокровенные тайны из дыхания в дыхание...
~*~*~*~
- Заясь, давай-ка, ты сядешь на пятую точку и будешь смотреть, как взрослые дяди всё сделают.
- Вы всё сделаете неправильно!
- Заясь, тут какое дело, ведь если ты сделаешь - тоже будет неправильно, потому что это не от «сделать» зависит, а от...
- Гормонов! - хор из нестройных голосов, смеющихся, галдящих, разношёрстных, но любящих друг друга и женщину, которая сейчас сидела на стуле посредине комнаты, указывая, как правильно оформить помещение к приходу маленьких конкурсантов, положив руку на свой большой живот.
Вошедший мужчина прошёл сразу к ней, коротко кивнув окружающим, что послужило сигналом разойтись в разные стороны, оставив двоих наедине.
- Что ты тут делаешь? Я уже думал, что ты...
- Я сообщу, когда буду рожать, пока рано.
- Конечно, рано, неделя осталась... неужели Толик бы не справился? Маша? Мама? Господи, твой свёкор отвечает за градостроительство, а ты ему не доверяешь установить ёлку?
- Сравнил... Понастроили футуристических бассейнов, а тут Ёлка и Дети.
- Это концертный зал, - вспоминая разгромную критику своей жены, тогда её глаза сверкали колючим льдом, но ему удалось обратить этот лёд в пламя, тут же, в его рабочем кабинете, когда он прижал её к стене, одной рукой поворачивая замок на двери, другой - поднимая юбку, ныряя пальцем во влагу. Кто бы мог подумать, что она так заводится, когда её что-то злит? Ради этого стоило спроектировать и построить ещё парочку подобных «бассейнов». В тот день она отказалась выходить из кабинета, пока последний сотрудник не ушёл из офиса, а ему утром пришлось ловить насмешливые взгляды сотрудников, пока не сказал: «Что? Я люблю свою жену», подумав про себя, что, пожалуй, зря он не сдержался....
Сейчас, почти девять месяцев спустя, он уверен, что не зря.
***