– Посадите Севу на ведро!
Ведро кладут на бок, сажают Севу. Но ведро круглое, и Сева все время падает.
– Блядь! – кричит Авдей Степанович. – Кто же так на ведро сажает! Надо ведро перевернуть вверх ногами!
Перевернули, пересадили Севу. Ничего, сидит, не падает. Только что-то шепчет. Гузель наклонилась:
– Что, Сева?
– Жарко…
– Конечно жарко! – кричит Авдей Степанович. – Какой же мудак его на солнце посадил?! Посадите его в тень!
Севу пересаживают, прислоняют спиной к акации.
– Чего вы его с собой потащили? – спрашиваем мы с Давтяном. – Пусть бы спал!
– Потому что у него есть десять рублей! – говорит Авдей Степанович.
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев приехали в Москву и поселились в подростковом клубе. Как-то вернулись они пьяные. Тимофеев говорит:
– У меня тут неподалеку живет любимая девушка. Буквально в двух шагах. Я к ней пойду.
И ушел. А Авдей Степанович остался один-одинешенек. Ночь наступила, и стало ему совсем грустно. Решил он пойти поискать Тиму.
Вышел на улицу: темень, микрорайон, окна в домах почти все уже погасли. Видит он, в одном доме на каком-то высоком этаже окошко светится.
«Там, наверное, Тима!» – решил Авдей Степанович.
Поднялся на лифте, вычислил, какая дверь, позвонил. Сначала долго не открывали, потом вышел огромный сонный мужик в трусах и в майке.
Авдей Степанович сразу догадался, что Тимы там, наверное, нет, но так просто уже не уйдешь, неудобно. Он смутился и говорит:
– А Сережа не у вас?
– Какой Сережа! – говорит мужик. – А ну иди, на хуй, отсюда!
И Авдей Степанович пошел обратно в клуб.
Когда мы с Авдеем Степановичем жили в бактериологической лаборатории, то пили каждый день. Однажды он разбудил меня утром, и пошли мы на Сущевский вал за вином. Купили две бутылки. Одну выпили на качелях, а вторую понесли домой. Утро, солнышко, золото на кленах! Подходим к лаборатории. Авдей Степанович говорит:
– Если на крыльце будут стоять эти козлы, надо притвориться, что мы не пьяные. А то каждый день неудобно…
Смотрим: на крыльце стоят наши хозяева. Они занимали второе крыло здания. Проходим мимо них, напрягшись, Авдей Степанович говорит вежливо:
– Добрый вечер!
– Добрый вечер, добрый вечер! – говорят, улыбаясь, хозяева.
А было около одиннадцати утра. Или около десяти, точно не помню.
Пьяные часто падают. Как-то мы с Авдеем Степановичем возвращались в баклабораторию и оба упали каждый по три раза.
Пьяный Авдей Степанович спит, укрывшись с головой одеялом, и во сне с одинаковыми интервалами монотонно повторяет: «Иди на хуй!»
– Видите, меня на хуй посылает! – говорит его жена Людмила Станиславовна.
– Почему тебя? – возражает моя жена Оля. – Он так, вообще. Всех посылает.
– Да, – говорит Людмила Станиславовна, – только почему-то все время в единственном числе.
Однажды ночью Людмила Станиславовна проснулась от какого-то шума. Посередине комнаты на стуле сидел Авдей Степанович Тер-Оганьян и пел песню.
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев зашли во двор выпить. Авдей Степанович выпил, передал бутылку Тиме. Стал тот пить. Вдруг Авдей Степанович видит: входят в подворотню несколько человек в фуражках. Он говорит:
– Тима, менты!
Тима стал пить быстрее. А темно и не видно особенно. Авдей Степанович присмотрелся:
– Не, Тима, это не менты. Это солдаты! Опять присмотрелся – не разобрать!
– Или менты? Темень, не видно.
– Не, не менты, солдаты. А те все подходят.
– Старик, – говорит Авдей Степанович наконец, разглядев, – это менты!
– Менты, менты, – говорят менты, – ну что, пошли?
Однажды сидели очень сильно пьяный Авдей Степанович с Сергеем Тимофеевым, тоже выпившим. О чем-то они спорили. Авдей Степанович, очень уже уставший, смотрит в одну точку и твердит:
– Ты козел, Тима… ты козел. Какой же ты козел, Тима!.. Козел…
Потом замолчал надолго, сник и вдруг, встрепенувшись, говорит Тимофееву:
– Сам ты козел!
Авдей Степанович искал квартиру. Обзванивал посредников, звонил по объявлениям, подбирал варианты. И наконец уснул. Звонит телефон. Находившийся в гостях Николай Володин снял трубку.
– Алле, здравствуйте! Можно Авдея?
– А кто его спрашивает?
– Это по поводу квартиры. Он хотел уточнить условия.
– А, да-да-да! Вы знаете, он сейчас пьяный спит! Вы не могли бы перезвонить попозже?
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сева опоздали на Васины похороны. Приехали – там уже поминки вовсю идут, и постепенно начинается праздник на грани цинизма.
Авдей Степанович тоже хорош. Вошел, взял со стола стакан с водкой, накрытый пирожком, водку выпил, а пирожок съел. А это были Васины символические стакан и пирожок.
Как-то в гости к Авдею Степановичу Тер-Оганьяну зашла одна девушка. Заговорили о старой Москве.
– Знаешь, что такое Чумной приказ? – спросила девушка.
– Ну? – спросил Авдей Степанович.
– Они ездили по городу на телегах и собирали трупы.
– Все-таки трупы так уж по Москве не валялись, – сказал Авдей Степанович.
– Валялись!
– Ерунда. Как ты себе это представляешь? Ну, Средние века, понятно. Но все же город, улицы. Какие трупы?
– Трупы валялись на улицах!
– Вот смотри, – Авдей Степанович подошел к окну, – видишь, примерно такие же были улицы. Люди ходят. Какие трупы!
Он посмотрел вниз и обмер – на тротуаре, раскинув руки, лежал человек! Был ясный день, светило солнце. Мимо спешили прохожие, ездили автомобили. Человек лежал и практически даже еще не был трупом. Он дышал и шевелил ногой.
Возвращаясь из гостей, Авдей Степанович часто засыпал в метро и проезжал свою станцию. На конечной его будил милиционер, он пересаживался во встречный поезд и снова просыпал свою станцию. Тогда он взял за правило по возможности не спать до кольцевой линии. Там он пересаживался и гонял по кольцу, пока не проспится.
У Мирослава Маратовича Немирова есть стихотворение:
«Станция „Речной вокзал"!
Поезд дальше не идет!»
– А меня, блядь, не ебет!
Я и ехал, блядь, сюда!
Мне сюда и нужно было!..
Ранним новогодним утром одним из первых поездов метро Валерий Николаевич Кошляков вез Авдея Степановича с праздника домой. Авдей Степанович всю дорогу громко декламировал: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – и так далее. Пассажиров было немного, и все тоже, видимо, возвращались по домам после новогодней ночи. И вдруг после очередной декламации Авдея Степановича: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – весь вагон подхватил хором: «А меня, блядь, не ебет! Я и ехал, блядь, сюда!»
Как-то у Авдея Степановича собрались гости. Мирослав Маратович Немиров напился и стал все крушить. Его утихомирили. Он поначалу вроде успокоился, а потом рассвирепел и обоссал все вокруг. Утром Авдей Степанович проснулся и увидел на столе у дивана чашку с вином. Дотянулся, взял и выпил. А это оказалось не вино, а немировская моча. А сам Немиров тут же спит. Авдей Степанович его разбудил спрашивает:
– Ты зачем в чашку нассал?
– Когда? Я не ссал.
Авдей Степанович, как его мочу выпил, сначала расстроился, а потом вспомнил, что мочу же, в принципе, пьют. Вроде это полезно.
Однажды Авдей Степанович лежал на диване и услышал пение. Посмотрел в окно и видит: с той стороны окна стоит Сева Лисовский и поет. А потом превращается в змею, вползает в форточку, шлепается на пол и ползет, ползет прямо к Авдею Степановичу!
Как-то Авдей Степанович проснулся: состояние – хуже не бывает, что вчера было – неизвестно. Лежит он, страдает и вдруг… просыпается! Состояние превосходное, никакого похмелья, голова свежая, мысли ясные, а тело отдохнувшее! И не пил он вчера, просто сидел. Вот как бывает.
Авдей Степанович слетал в Париж, а как вернулся – не запомнил. Ночью он заблудился и испугался. Видит: в машине сидит человек. Он подошел и спрашивает кое-как по-английски: