Высунулась из окна бургомистрова супруга Штефания, глянула не только вдаль, как муж, а и вниз, на порог своего дома. И что же? Вокруг полно народищу, под галереей разгуливают терховские крестьяне — нагуляться не могут.
— Ах ты, старый осел! Да ведь ночью кто-то приволок нас в Терхову — вот тебе и природа!
Поглядел бургомистр — и верно, они в Терховой! Кабы даже не было других примет, жилинский бургомистр догадался бы об этом по тому, что каждый, погуляв под галереей, подавал монету старому Хвастеку. А Хвастеки с незапамятных времен были трактирщиками в Терховой. Их любой знал, и жилинские бургомистры тоже.
— Пан Хвастек, — окликнул трактирщика Петр Полак, — будьте добры, объясните, как я со своим домом попал в Терхову?
— Доброе утречко, пан бургомистр! — отвечал старый Хвастек. — Как вы со своим домом попали в Терхову, не скажу, ибо понятия о том не имею, только что вас увидал. Зато мне известно, как ваш дом да еще с вами в придачу попал в Терхову. Пришел он около полуночи, остановился перед моим трактиром, сказал, что дальше шагу не сделает, и потребовал вина. Пропил сорок девять дукатов и велел спросить с вас.
— Врешь, Хвастек! — воскликнул жилинский бургомистр. — Такого еще не бывало, чтобы дом сам ходил!
— Вот и я подивился, — преспокойно продолжал старый Хвастек. — А потом и говорю себе: да ведь эти столбики — словно ноги! Видать, в Жилине для того и приделали к домам ноги, чтобы они, коли вздумается, могли пройтись в Терхову.
— Охо-хо, — вздохнул бургомистр. — Слышь, старуха? Жили мы с тобой в бродячей халупе и сами того не ведали. Она ж могла уйти в Америку — счастье еще, что остановилась в Терховой!
Не стали жилинский бургомистр Петр Полак и его супруга Штефания дожидаться, пока их дом двинется дальше, того и гляди, утащит в невесть какие края! Одолжили они у терховских крестьян три телеги и давай грузить пожитки! Лишь бы поскорей воротиться в Жилину и жить где угодно, только не на площади, не в доме с ногами!
Так и остался дом жилинского бургомистра в Терховой. Бургомистр заплатил трактирщику все сорок девять дукатов, что пропил его дом, еще и округлил до пятидесяти. И поныне стоит та халупа перед трактиром Хвастека. Говорите, вы были в Терховой и такой халупы не видели? Ха! Видели, видели, только внимания не обратили, потому как старый Хвастек велел выкопать под бродячей халупой яму и зарыть столбы поглубже, чтобы в один прекрасный день не пожелала она прогуляться куда-нибудь, ну хотя бы на Ораву!
Ведь, говорят, на Ораве есть свои Яно и Дюро, ребята хоть куда, что любят бродить по белу свету. Но о них я расскажу в другой раз.
Самая лучшая сказка на свете
Где было — там было. Стоял один дом, вокруг дома был сад, а вокруг сада — забор.
Дом был мой, сад тоже мой, а значит, и забор мой. Хотя к чему мне вас обманывать?
Никакого дома вообще не было.
Сад был ничей. Но забор вокруг сада все равно мой.
Скажете, так не бывает? Ладно. И дом, и сад, и забор — все было мое.
И был этот забор волшебный. Ну, если не волшебный, так хоть интересный. Всякого, кто проходил мимо, очень интересовало, что за этим забором скрывается.
А как же иначе! Ведь первое, что бросалось в глаза, была надпись: «Тайный вход» и от нее — стрелка. Надпись со стрелкой повторялась каждые десять метров, и тот, кто подчинялся приказу стрелки, мог ходить без конца. Да и как было отыскать тайный вход, когда забор круглый!
Между надписями и стрелками хватало места и для других забавных вещей.
В одном таком месте торчали острия четырех гвоздей, а между ними нестирающимся мелом было написано:
ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ЗАБОРА ПРИБИТ ПЛАКАТ С САМОЙ ЛУЧШЕЙ СКАЗКОЙ НА СВЕТЕ
Вы думаете, эти острия могли поранить прохожих? Не беспокойтесь, я и об этом подумал. Гвозди были натерты пенициллиновой мазью и, если бы кого поранили, сами бы и вылечили.
Чуть подальше была дыра, то есть была бы дыра, если бы… Думаете, если бы ее не заколотили доской? Как бы не так! На нее нашили заплату. Заплату из красного бархата. По-вашему, слишком ярко? Синего под рукой не оказалось.
Еще чуть дальше в заборе было круглое отверстие от выпавшего сучка. Из него струился прекрасный зеленый свет и доносилась музыка. Открою вам одну важную тайну: когда свет гас, музыка тоже стихала. Ей-богу, не вру. И наоборот — когда стихала музыка, свет тоже гас.
А еще чуть дальше в заборе были книжные полки. Но напрасно вы попытались бы взять с них «Алису в стране чудес» или хотя бы первый том энциклопедии на букву А, где написано, кто такая эта Алиса, попавшая в страну чудес. Книги здесь были напиханы так тесно, что ни одной нельзя было вытащить. То же порой случается с книжными полками крупных ученых, но им это вовсе не мешает, потому что они давно перестали читать — вся наука сидит у них в мизинце, которым они в задумчивости чешут за ухом.